Путь к дому

Бочкова Эльвира

«Прощай, прощай!» – кричит любитель жизни

Всему, что никогда не замечал

Любитель в миг отправить – в укоризне! –

Куда подальше старенький причал,

Любитель красить кистью, всё же жёсткой,

Не сожранные ржавью берега –

Хоть инеем, хоть мокрою извёсткой:

Наставить лету красному рога.

Как хочет он в порыве нетерпенья

Одним раствором извести залить

Под ложечкой таинственное жженье

От

листьев, что – морозу раскалить!

Из листьев не соткали одеяла

Ни старость, ни сентябрьские ветра.

…А ржавь, что в память намертво запала,

Из дальних странствий принесла жара.

* * *

Кто бы знал, что удел одиночеств –

Быть, как запертый сейф для пророчеств

О хорошей, счастливой судьбе?

И великое счастье ранимо,

Если искренне плачет, без грима

На лице –

целый век! – по тебе,

Жизнь, – и ты бы, поверь, не сложилась,

Если б небо на землю сместилось:

С птичьих крыльев, чей клик – нараспах! –

Тень от пёрышка в землю попала,

Разрослася кустом краснотала,

Что мотивом унынья пропах.

кража

Не о любви потерянной тоскую:

Не потерять доверчивость такую

К моей земле,

где море райских яблок

Проспал не сторож, а невзрачный зяблик,

Не признававший русскую суму,

Ума достанет сердцу и уму?

Вы, нефтяного бизнеса вы вытязь,

Крадите всё!.. Вернее, – подавитесь!

И о природе зёрнышек в соку

Не ведайте! Свои держите руки

В смолистом, чёрном, склизком – не от скуки:

Ваш день всецело предан кошельку!

А райский сад, считайте, был украден:

Не тем, чей взгляд коварен, кровожаден,

Не тем, кто краски складывал в амбар.

Пока в саду порхает певчий зяблик,

То с перьев красноватых – цвета яблок! –

Стекает сладкий, яблочный нектар.

колодец памяти

Не возвращаюсь

Поздним днём в былое:

Его – как ранний сумрак принимаю.

…И солнечное утро

Мажет кровью

Вершины сосен, подходящих к раю.

А жизнь моя, поверь, принадлежала

Всем тем, кого я в юности любила.

На лезвии луча, а не кинжала,

Сок молочая русского хранила.

Горчил он, но сцеловывали губы

Его тугую капельку со среза.

И, выпарив, колодезные срубы

Всю соль земли заначили для теста,

Что будний день когда-нибудь

замесит.

…А чистая вода – опять блистает

На дне колодца памяти, –

И месяц

круглится, с каждым часом прибывает.

* * *

Мне молчать не с руки,

Будто я ничего не решаю.

Начинайся же с гимна,

Проспавшая время страна!

…Разотру лепестки –

И черёмухи зелье вдыхаю:

Ты ни в чём не повинна,

Попавшая в темь-времена.

Пусть другие клянут

Эти дни, что на фоне дефолта

Им покажутся

Тучи, ушедшей за гору, черней.

У черёмухи горькой

Лишь длится всего лишь забота

Зреть до чёрных жемчужин,

Что – дёснам в оскоме! – милей,

Чем заморский кокос

Иль клубника – сейчас в шоколаде!

А о прочих утехах

В безделье страны умолчу.

…По сосёнке – на снос! –

Клюву дятла стучать, как кувалде, –

Не в престольной Москве,

Но во вред самому москвичу.

* * *

Стеной из-за гор нависают дожди –

Нам солнце рассветное застят.

Бессоннице бросишь слова: «Окружи

Забором ушедшее счастье!

Стихи о прошедшем сосёнке навей,

А запахи стружки – крылечку!..»

К сосновой коре вновь приклеился клей,

А боли – к больному сердечку.

* * *

Когда б закат всё ж непокорен

Дню перестроечному был,

Страна из рощи колоколен

Взяла бы чуткость совьих крыл,

Взяла б разумное смиренье

Перед тяжёлым шагом в темь,

Как в пропасть внутреннего зренья, –

Чтоб с верой здравствовать затем.

примирение. 2010-й г.

Страшный скрежет, ночной, тягомотный!..

Видно, ветру не будет конца.

На участке садовом ворота –

Из обрезков «лихих» образца.

Эти прутья, железки –

для входа

В позабытый родительский сад

Водрузил «беспредел»… и свобода

От строительства «их» баррикад.

Новым детям понятно желанье

Их родителей «выжить» семьёй,

И осокорей тех трепыханье,

Что остались за «новой» стеной.

ПОСЛЕ ДОЖДЯ