Путь к дому
Шрифт:
Всё проходит,
Но голосу ветра нейдёт
Воспевать эту жизнь,
Где уже обозначилось тленье.
Нержавеющий прут
Над ржавеющей сеткой ворот
Искупает ослабшее наше терпенье.
Так и хочется нам
Откопать умирающий сад
В этом старом,
Утратившем своды пространстве.
Только яблоки августа
Г'oло на ветках висят,
А листва облетела –
Осталась в ином государстве.
И
Неразумны и так же юны,
Как в утр'a, где ещё
Их родители молоды, живы.
И лежат на плечах
Постсоветской, нескладной страны
Эти яблоки августа –
В пятнышках порчи «наливы».
И потерянный стержень –
Высокая степень родства
Настоящего
С морем забвения, прошлым –
На пожухлой траве,
На растресканной тверди холста
Нас стращает судом,
Наказаньем
Стращает нас божьим.
ВОЕННАЯ ЗИМА
Если сладостей снова захочется,
Вспомни – вскользь! – о военной зиме,
Где в снегу, словно в сахаре, топчется
Жмот, который себе на уме.
Пусть ему будет приторно сладкое
Заливать щёки острым стыдом,
Будто выкраден в детстве украдкою
Тот, сестрёнкой его бережён,
Очень тоненький ломтик коричневый:
Хлебный ломтик сворованным был
У сестрёнки, к морозу прилипчивой.
…Чем, конечно, семье насолил.
АПРЕЛЬСКОЕ
Этот воздух пропитан теплом, как елей.
Вешним ветром с утра одурманена.
Я ещё не ходила за тыщу морей,
Потому что в тумане окраина.
Море Луж, ты зачем поглотило апрель?
Нет ни дна, ни тем более – камешка.
…Этот трудно толкаемый горлом елей –
Настоящий,
похоже – не давешний.
Аки п'oсуху п'o морю мог лишь идти
Окрылённый спасительной верою.
…А меня, море тёплое, в дом возврати,
Словно чайку – на палубу белую.
* * *
Нет весны уже на горизонте.
Затеряйте в ветре странствий парус,
Ни струны из прошлого не троньте,
Чтоб в дальнейшем песня состоялась!
На пороге – век неединенья.
Незлоблив предсмертный хрип уключин.
…И в осоке – ветра песнопенье,
И – в глуши таинственных излучин.
Может быть, ещё лицо Свободы
Озарится весточкой печали
Не о том, что столь бесплодны
А о том, что реки обмельчали.
Мне на белом свете одиноче,
Чем набитой на руке мозоли
От весла, которое не хочет
Гнить в бездомной лодке на приколе.
* * *
Куда бредут над Волгою – не знаю,
Нахохлившись, как куры, облака.
На мусоре в саду гниёт
сараю
Сто дён принадлежавшая доска.
И яблоня-ранет застыла в трансе:
Из-за неё нет торного пути
Беспамятству в жар-птицыном окрасе,
Чтоб в прошлое свободно забрести.
Ленивый день – ни шаток и ни валок.
И сосны воздух загустили так,
Что сквозь него
кукушкиных считалок
Число пробьётся, но… лишь на пятак.
метаморфозы
У нового времени старая прыть.
Об этом стишат накропать ты не вправе:
Ведь главный свидетель, –
Чтоб карты открыть, –
Ещё не угоден галдящей ораве.
Кропай же себе потихоньку стихи –
Преддверие новых,
Обманных пророчеств.
…И ласточка к тёмной полоске стрехи
Свет Божий и ветер
Привадить не хочет.
Все вымерли…
Только без дома пчела
Ползёт по досчатому
В трещинах полу.
Возможно, с хозяйского «скатерть-стола»
Допьёт – как подачку! –
Пьянящую «Колу».
О мёде, что в соты другие несли,
Не вспомнит:
Труды их – недужной, «до лампы».
…И, выбравшись в полдень
Из ада земли,
Крот выпьет кадушку в саду валерьянки.
* * *
Опять октябрь своё берёт:
Со сцены он слезать не хочет.
Протуберанцами клокочет
Горячий солнечный восход.
В магнитный день
Не по себе
Тому, кто видел хоть разочек
Лес ближний в бешеном огне,
Но не прошёл «горячих точек».
За что нам так природа мстит?
Задеть бы лес огню лишь краем,
Но нас притянет, как магнит,
И мы в нём стружкою пылаем.
Примерный – тот, навеселе
День, чей конец в порыве грусти
Чтит блики солнца на весле
И держит путь последний к устью.
А там – широкая вода
И глубина ещё