Путь к руинам. Как не потерять свои деньги в следующий экономический кризис

Рикардс Джеймс

Конечно, новая система не всегда была чистой и аккуратной. Инвесторы несли потери по причине снижения стоимости активов в 1970-е и в 1980-е. Тем не менее сама система оставалась на плаву. Латиноамериканский долговой кризис был решен при помощи облигаций Брейди, получивших свое название в честь министра финансов США Николаса Брейди. Облигации Брейди обеспечивались казначейскими облигациями США, что давало частичную гарантию погашения по новым облигациям, используемым для рефинансирования дефолтного долга. В 1995 году министр финансов Роберт Рубин дал указания Фонду валютной стабилизации (ESF) о предоставлении займов Мексике на период, в течение которого она не могла выплатить

долг бизнесменам с Уолл-стрит. Фонд валютной стабилизации был создан на основе прибыли, полученной при конфискации золота по указу Рузвельта в 1933 году. Он существует и сегодня, используясь в качестве «смазочного» фонда американского казначейства. Создание Фонда валютной стабилизации стало лазейкой, позволяющей обойти решение конгресса, отказавшего в предоставлении финансовой помощи Мексике.

При выходе из кризиса 1997–1998 годов МВФ и Федеральный резерв сыграли большую роль, чем Министерство финансов США. Началом кризиса послужило обесценивание тайского бата в июле 1997 года. Тогда, еще в первой фазе глобального кризиса ликвидности, МВФ предоставил экстренные займы Корее, Индонезии и Таиланду.

В весенне-зимний период 1998 года ситуация стабилизировалась, а в конце лета кризис разгорелся вновь. 17 августа 1998 года Россия объявила о долговом дефолте и девальвировала рубль. МВФ подготовил проект финансовой защиты Бразилии, экономика которой, как виделось на тот момент, находилась под угрозой по принципу домино.

Затем последовали события, приведшие к всеобщему шоку, поскольку оказалось, что слабым звеном на очереди была не страна, а хедж-фонд Long-Term Capital Management. МФВ не обладал полномочиями для оказания финансовой поддержки хедж-фонда. Эта задача была делегирована Федеральному резервному банку Нью-Йорка, курировавшему банковские организации, чье банкротство было бы неминуемым в случае разорения LTCM.

В интенсивный шестидневный период, с 23 по 28 сентября 1998 года, бизнесмены с Уолл-стрит, под строгим присмотром ФРС, смогли собрать воедино 4 миллиарда долларов в качестве финансовой помощи для стабилизации фонда. Председатель Федеральной резервной системы Алан Гринспен облегчил существование банков, снизив процентные ставки во время планового заседания Федерального комитета открытого рынка 29 сентября 1998 года.

Однако рынки стабилизировать не удалось. В течение нескольких дней заново рекапитализированный LTCM потерял еще полмиллиарда долларов. Уолл-стрит смогла поддержать хедж-фонду, но кто поддержит саму Уолл-стрит? Здесь вновь вмешалась Федеральная резервная система. В экстренном и незапланированном объявлении от 15 октября 1998 года Гринспен в очередной раз понизил ставки. Это был единственный случай за последние двадцать два года, когда Федеральная резервная система объявляла о снижении ставок вне запланированного совещания Федерального комитета открытого рынка.

Рынки правильно поняли намек. Промышленный индекс Доу-Джонса вырос на 4,2 процента – третий по величине уровень однодневного роста в истории индекса. Рынки облигаций нормализовались. Кровопотери LTCM наконец остановились. Незапланированное снижение ставок было ранней версией политики Европейского центрального банка (ECB [16] ), которую его директор, Марио Драги, в июне 2012 года описал фразой «во что бы то ни стало».

Новая практика маскировки периодически возникающих кризисов достигла своего пика в 2008 году, когда власти США давали гарантию на каждый банковский вклад и фонд денежного рынка в Америке. Федеральный резервный фонд печатал триллионы долларов для поддержки банков США и организовывал десятки

триллионов долларов валютных свопов в Европейском центральном банке. Европейскому центральному банку эти доллары были необходимы для обеспечения работы европейских банков.

16

European Central Bank. (Прим. перев.)

Неограниченная ликвидность давала нужный эффект. Шторм утих, рынок стабилизировался, экономики росли, пусть и медленно, стоимость активов восстанавливалась. К 2016 году политика наводнения мира ликвидностью повсеместно и высоко ценилась.

Означала ли смена методики управления по методу «лед-девять», практиковавшейся в 1907, 1914 и 1930-х годах и ставшей основой Бреттон-Вудского соглашения на монетарное потепление, которое теперь угрожает ураганом? Имела ли денежная эластичность пределы возможностей? В конце 2016 года мир подошел к черте, за которой скрывались ответы на эти вопросы.

Экстраординарные политические меры, примененные в 2008 году, на момент наступления 2016 года по большей части не использовались. Балансы центральных банков все еще были раздуты. Своп-линии между Федеральной резервной системой и Центральным банком Европы были по-прежнему на своих местах. Глобальное кредитное плечо возросло. Показатели национального долга в расчете по ВВП повысились. Вырисовывались потери по показателям государственного долга, рисковых облигаций и развивающихся рынков. Номинальная стоимость деривативов превысила квадриллион – эта сумма более чем в десять раз превышает стоимость мирового объема ВВП.

Глобальные элиты постепенно стали осознавать, что подобная финансовая легкость была скорее мыльным пузырем, а не прочной основой системы. В создавшейся ситуации имелись все условия для нового кризиса, и элиты об этом знали. Но в то же время они сомневались в своей способности с тем же успехом разыграть прежний сценарий.

В попытке ликвидировать кризис 2008 года Федеральная резервная палата расширила баланс с 800 миллиардов до 4,2 триллиона долларов к 2015 году. Но что можно было бы предпринять в следующий раз? Сравнительный процентный рост привел бы к увеличению баланса до 20 триллионов – суммы, приблизительно равной ВВП США.

Другие центральные банки столкнулись с точно такой же дилеммой. Надежда была лишь на то, что удастся восстановить стабильный рост экономики и увеличить объемы производства. Тогда центральные банки смогли бы отказаться от политики финансовой поддержки и выйти из игры. Но этого не произошло. Экономические показатели не улучшались, экономика так и оставалась ослабленной. Рынки обращались за помощью к центральным банкам, чтобы продолжить игру с легкими деньгами. Семь лет самоуспокоения усыпили рыночную бдительность в отношении рисков кредитного плеча и отсутствия прозрачности.

А летом 2014 года элиты забили в тревожный колокол. 29 июня 2014 года Банк международных расчетов (БМР) выпустил ежегодный отчет. В нем звучало предупреждение о том, что рынки пребывали «в состоянии эйфории», и, в частности, говорилось: «Снова и снова… казалось бы, крепкие балансы служат лишь маскировкой для неожиданной нестабильности».

За отчетом БМР 20 сентября 2014 года, во время встречи министров финансов в рамках саммита G20, проходящего в Кэрнс (штат Квинсленд), последовало еще одно предупреждение. В коммюнике было сказано: «Мы в полной мере осознаем весь потенциал к увеличению избыточных рисков на финансовых рынках, особенно в среде низких процентных ставок и низкой волатильности стоимостей активов».