Путь к самопознанию человека в восьми медитациях

Штайнер Рудольф

Путем таких переживаний, как только что описанное, получаешь возможность не одними только внешними чувствами или рассудком, то есть орудиями телесными, наблюдать то, что составляет часть нас самих. Теперь не только знаешь о мире нечто другое, нежели о нем дают нам познание эти орудия, но также и знаешь о нем по-другому. И это особенно важно. Душа, проходящая через внутреннее превращение, все более и более приходит к воззрению, что угнетающие вопросы бытия потому не могут быть разрешены в мире внешних чувств, что внешние чувства и рассудок не могут достаточно глубоко проникать в мир. Глубже проникают души, которые так изменяются, что могут переживать вне тела. В сообщениях, которые они могут давать о своих переживаниях, заключается то, что в состоянии разрешить душевные загадки.

Но переживание, протекающее вне тела, бывает совсем иного рода, чем переживание в теле. Именно это выясняется суждением, которое можно составить себе по поводу описанного переживания, когда после него наступило обычное, бодрствующее состояние души и установилось живое и достаточно ясное воспоминание. Душа ощущает чувственное тело отделенным от остального мира, она воспринимает его лишь как часть себя. Иначе

бывает с тем, что переживаешь в себе вне тела. Тогда чувствуешь себя связанным со всем, что можно назвать внешним миром. Все окружающее чувствуешь связанным с собой, как в жизни внешних чувств — свою руку. Различия внешнего мира не существуют по отношению к внутреннему душевному миру. Ощущаешь себя в полной мере как бы сросшимся, сплетенным с тем, что можно назвать миром. Действия его ощутительно проходят через твое собственное существо. Нет резкой границы между внутренним и внешним миром. Из области последнего все окружающее так же связано с созерцающей душой, как с физической головой — обе телесные руки. И все же можно говорить о некоей части этого внешнего мира, которая больше связана с собственным твоим существом, нежели все прочее, — как можно сказать о голове, что по отношению к рукам или ногам она является самостоятельным членом.

Душа называет часть чувственного внешнего мира своим телом. Душа, переживающая вне этого тела, может также считать своей часть нечувственного внешнего мира. Когда человек достигает наблюдения этой области, лежащей по ту сторону мира внешних чувств, он может говорить о том, что к ней принадлежит некое не воспринимаемое внешними чувствами тело. Это тело можно назвать стихийным или эфирным; причем слово «эфирное» не надо связывать с представлением о тонком веществе, названном в физике «эфиром».

Как простое размышление об отношении человека к природному внешнему миру создает соответствующее данным действительности представление о физическом теле, так и странствие души в области, которые могут быть зримы вне тела внешних чувств, приводит к признанию стихийного или эфирного тела.

ТРЕТЬЯ МЕДИТАЦИЯ

Медитирующий пытается составить себе представления о ясновидческом познании стихийного мира

Переживаешь внешних чувств мышлению, когда мир, неведомый восприятиям и обыкновенному рассудочному начинаешь воспринимать не чувственным телом, но помимо него телом стихийным. Если сравнивать этот мир с чем-нибудь, принадлежащим к обычному переживанию, то это будет мир воспоминаний, представлений памяти. Как эти последние возникают из глубины души, так бывает и со сверхчувственными переживаниями стихийного тела. Но только, когда возникает образ воспоминания, душа знает, что он относится к прежнему переживанию в мире внешних чувств. Сверхчувственное представление тоже содержит в себе известное отношение. Как представление памяти само собою возвещает о себе, как о чем-то, что нельзя назвать одним лишь образом фантазии, так бывает и с представлением сверхчувственным. Оно вырывается из душевного переживания, но тотчас же открывается, как внутреннее переживание, имеющее отношение к чему-то внешнему. Образом воспоминания вызывается в душе нечто, что было пережито. Благодаря сверхчувственному представлению становится внутренним душевным переживанием то, что когда-таили где-то было налицо в сверхчувственном мире. И так самой сущностью сверхчувственных представлений открывается, что можно смотреть на них, как на внутренне раскрывающиеся сообщения из сверхчувственного мира.

Как далеко можно подвинуться в такого рода переживаниях сверхчувственного мира, зависит от степени энергии, с которой добиваешься укрепления душевной жизни. Получаешь ли просто понятие о том, что растение не есть только то, что воспринимаешь в мире внешних чувств, или подобное понятие получаешь о всей земле, и то и другое принадлежит к одной и той же области сверхчувственного переживания. Когда достигший способности воспринимать помимо своего чувственного тела смотрит на растение, то он может кроме того, что показывают ему его внешние чувства, воспринимать еще некий тонкий облик, проникающий все растение. Этот облик является ему как бы существом-силою; и он приходит к тому, что начинает рассматривать это существо-силу, как то самое, что из веществ и сил чувственного мира строит растение, что обусловливает обращение его соков. Применяя возможное, хотя не совсем точное выражение, он может сказать: в растении есть нечто, что таким же образом приводит в обращение его соки, как моя душа поднимает мою руку. Он обращает взор на нечто внутреннее в растении. И за этим внутренним существом растения должен он признать самостоятельность по отношению к тому, что видят в растении его внешние чувства. Он должен также признать за ним, что оно существовало до чувственного растения. Он достигает того, что наблюдает, как растение растет, увядает, дает семена и как из последних возникает новое растение. Сверхчувственный силовой облик особенно могуществен, когда это наблюдение ведется за ростком растения. Тогда чувственное существо в известном отношении неприметно, сверхчувственное же, наоборот, многосложно. Оно заключает в себе все то, что из мира сверхчувственного работает над созиданием и ростом растения. При сверхчувственном наблюдении всей земли познается некое существо-сила, о котором можно с совершенной уверенностью знать, что оно существовало раньше, чем возникло все то, что на земле и в земле может быть воспринято чувственно. Этим путем приходишь к тому, что перед тобой оживают сверхчувственные силы, которые в прошлые времена земли работали над ней. То, что переживаешь таким образом, можно назвать эфирными или стихийными основными существами или телами растения и земли, подобно тому как тело, которым ты воспринимаешь вне тела физического, ты называешь своим стихийным или эфирным телом.

Уже при самом начале способности сверхчувственного наблюдения станет возможным приписывать известным вещам и событиям мира внешних чувств, кроме их чувственных качеств, еще и такие основные существа. Будешь говорить об эфирном теле растения или земли. Но стихийные существа, наблюдаемые таким образом,

бывают отнюдь не единственными, являющимися сверхчувственному переживанию. О стихийном теле растения скажешь, что оно слагает в облик вещества и силы мира внешних чувств и таким путем изживается в чувственном теле. Но можно еще наблюдать существа, которые ведут стихийное существование, не изживаясь в теле внешних чувств. Таким образом сверхчувственному наблюдению представляются и чисто стихийные существа. Переживается не только нечто как бы в дополнение к миру внешних чувств; переживается мир, в котором чувственный мир представляется как бы кусками льда, плавающими в воде. Кто был бы в состоянии видеть один только лед, а не воду, тот мог бы приписать действительность только льду, а не воде. Кто хочет держаться только того, что открывают ему внешние чувства, тот отрицает сверхчувственный мир, в котором мир внешних чувств составляет лишь часть, как находящиеся в воде куски льда — только часть всей массы воды.

Найдут, что люди, способные делать сверхчувственные наблюдения, употребляют при описании того, что они видят, выражения, заимствованные у чувственных ощущений. Таким образом, можно встретить такое описание стихийного тела какого-нибудь существа мира внешних чувств или чисто стихийного существа, где будет сказано, что оно является замкнутым в себе самом, разнообразно окрашенным световым телом. Оно вспыхивает красками, мерцает или светится, и заметно, что эти цветовые или световые явления суть проявления его жизни. То, о чем в сущности говорит наблюдатель, совершенно видимо, и он сознает, что световой или цветовой образ имеет такое же отношение к тому, что он воспринимает, как, скажем, сочинение, в котором сообщается о каком-нибудь событии, к самому событию. Однако это не значит, будто сверхчувственное было выражено произвольно представлениями чувственных ощущений; но во время наблюдения перед тобой действительно картина, похожая на впечатление внешних чувств. Это происходит оттого, что в сверхчувственном переживании освобождение от чувственного тела не бывает полным. Последнее все еще продолжает жить со стихийным телом и переводить сверхчувственное переживание в чувственную форму. Подобное описание какого-нибудь стихийного существа производится тогда действительно так, что оно оказывается как бы визионарным или фантастическим сочетанием впечатлений внешних чувств. Когда дается такое описание, оно бывает, несмотря на это, верной передачей пережитого. Ибо человек видел то, что он описывает. Ошибка, которая может быть сделана, заключается не в том, что видение описывается как таковое, а в том случае, если видение будет принято за действительность, а не за то, на что указывает видение, как на отвечающую ему действительность.

Человек, который никогда не воспринимал цветов, — слепорожденный, — если приобретет способность видеть, никогда не станет описывать стихийные существа, говоря, что они вспыхивают как цветовые явления. Он будет пользоваться для выражения теми представлениями ощущений, которые ему привычны. Людям же, способным видеть чувственно, вполне свойственно при описании использование выражения: вспыхивает цветовой облик. Этим они могут создать себе ощущение того, что видит наблюдатель стихийного мира. И это не только при сообщении, которое ясновидящий — назовем так человека, способного наблюдать своим стихийным телом, — делает не ясновидящему, но и при сообщении ясновидящих между собою. В мире внешних чувств человек живет в своем чувственном теле, и последнее облекает для него его сверхчувственные наблюдения в формы внешних чувств: поэтому в человеческой земной жизни выражение сверхчувственных наблюдений посредством вызванных ими образов внешних чувств является пока все еще пригодным родом сообщения.

Дело в том, что у воспринимающего такое сообщение в душе имеется переживание, которое находится в правильном отношении к данному событию. Чувственные образы сообщаются лишь затем, чтобы через них было нечто пережито. Такими, как они представляются, они не могут встретиться в мире внешних чувств. Это и есть их особенность. Потому-то они и вызывают переживания, которые не имеют отношения ни к чему чувственному.

В начале своего ясновидения человек лишь с трудом будет освобождаться от отпечатка чувственного образа. Но при дальнейшем развитии этой способности возникнет во всяком случае потребность измыслить более произвольные средства изображения для сообщения виденного. При этом неизменно возникает необходимость сначала объяснить некоторые знаки, которыми пользуешься. Чем больше потребует современная культура, чтобы сверхчувственные познания получали всеобщую известность, тем более выдвинется потребность передавать эти познания посредством выражений, заимствованных из повседневной жизни в мир внешних чувств.

Сверхчувственные переживания могут проявляться так, что они наступают в известные времена. Они находят тогда на человека. И последнему представляется возможность путем своего собственного переживания узнавать о сверхчувственном мире в той мере, в-какой этот мир более или менее часто благодатно озаряет его тем, что освещает его обычную душевную жизнь. Но высшая способность заключается в том, чтобы произвольно вызывать, извлекая из обычной душевной жизни, ясновидческое наблюдение. Путь к достижению этой способности в общих чертах заключается в энергичном продолжении внутреннего укрепления душевной жизни. Но многое зависит также и от достижения известного душевного настроения. Необходимо спокойное, тихое отношение к сверхчувственному миру. Отношение, которое так же далеко от жгучего желания узнать возможно больше и возможно яснее, как и от отсутствия интереса к этому миру. Жгучее желание действует так, что оно распространяет перед освобожденным от тела созерцанием как бы невидимый туман. Отсутствие же интереса действует так, что сверхчувственные вещи на самом деле открываются, но остаются просто незамеченными. Это отсутствие интереса выражается иногда совершенно особенным образом. Есть люди, которые самым честным образом хотели бы иметь переживания сновидения. Но они с самого начала создают себе совершенно определенное представление о том, каковы должны быть эти переживания, чтобы они могли признать их за подлинные. И вот наступают действительные переживания; но они проскальзывают мимо, встреченные без интереса, оттого что они не таковы, какими люди представили их себе.