Путь к себе
Шрифт:
Кивнув, он завел мотор, и меня как магнитом потянуло еще раз посмотреть на мое детище. Сейчас перед воротами стояли, наверное, все сто тридцать моих работников. Они махали мне руками, и я ответила им тем же жестом, спрятав слезы в букете.
Душу разрывало от боли и чувства острой несправедливости. Почему я?! Чем я так провинилась, что должна умереть в тридцать пять лет?! Почему я так долго тянула с детьми и нормальной семьей?! Знала, что время уходит, но продолжала пить таблетки, убеждая себя, что ребенок мне пока будет мешать. И что теперь? Что останется после меня, кроме этих теплиц и десятка магазинов? Ничего. У меня нет близких родственников по крови. Есть только мой муж Петя. Но при его собственном успешном бизнесе и материальном достатке, он был рядом со мной по истинной любви, а не из корысти, которую ему приписывали одно время.
— Знаешь, я хочу тебя попросить о кое-чем важном. Тебе не понравится, но ты должен мне пообещать, что не обидишься на меня. Я желаю только добра тебе, — закусив губу, я сделала глубокий вдох носом.
— Я не умею на тебя обижаться, солнышко, — фыркнул муж, разгоняясь по трассе, на которую успел выехать. — Бывает недовольство, куда уж без него, но я, прежде всего, люблю тебя.
— Я знаю, но все же…
— Хорошо. Обещаю не злиться на тебя. Я попробую все сделать, как ты хочешь, что бы ты не попросила. Так пойдет? Достаточно для тебя моих искренних заверений, вредная девчонка?
Повернувшись ко мне, он послал воздушный поцелуй.
— Пойдет, хотя ты умеешь быть и более убедительным, — улыбнувшись, я кивнула. — Петь, я знаю, что не смогла стать такой женой тебе, какую ты всегда мечтал видеть рядом с тобой.
Он набрал в грудь воздух, явно желая меня перебить.
— Не перебивай! Я это знаю, и все! Но если ты встретишь ту, которую полюбишь после меня, и которая полюбит тебя в ответ, то не упускай свой шанс. Живи с ней полной жизнью. Не отказывайся от детей и семьи, в угоду верности мне. Это того не стоит.
— Алина! Аличка, я люблю тебя! И другие мне не нужны! — возмутился мой упрямый мужчина.
— И я тебе верю. Но после того как я … усну, ты не должен хоронить себя. Бизнес и дела никогда не отпустят, уж я-то точно знаю. Вот и не отказывайся от личного счастья, если оно к тебе само придет.
Сказать слово «смерть» вслух в присутствии Пети, я не решалась. Он слишком болезненно его воспринимал. В отличии от меня. Я уже почти смирилась с собственной судьбой. Если и начинала сетовать на жизнь, то это были короткие моменты слабости. Как утверждал мой доктор, без них невозможно принятие надвигающейся реальности, как чего-то должного и неотвратимого.
— Хорошо. Если однажды на пороге моего дома окажется женщина-ангел, я ее не прогоню. Но ты не думай, что таким способом сможешь отделаться от меня! Мы еще будем вместе. Вот увидишь!
Кивнув, я отвернулась к окну. Обезболивающее переставало действовать, и я ощущала нарастающую боль. Пока еще легкую, как покалывание в голове, и не точечную, словно у меня болит весь мозг целиком.
В скорой смерти хорошо то, что я перестану чувствовать эту порядком надоевшую мне боль. Ту, которая врывалась в мои сны, ввинчиваясь в них похлеще всяких кошмаров. От которой я иногда тихо подвывала, пока никто не слышал и не видел меня. Из-за которой я в последнее время постоянно плакала или же закусывала ворот теплого домашнего халата, боясь раскрошить зубы.
— Устала? — спросил Петя, заметив мою отрешенность.
— Немного. Хочется спать, а вот есть совсем не хочется…
Аппетит присущ здоровому организму. Больное тело старается не тратить силы на переваривание пищи, словно бастуя и отказываясь работать по общим правилам.
— Потерпи немного. Скоро будем в доме. Сегодня отдохнем, а завтра я тебя и Лизу перевезу в квартиру рядом с клиникой. Так врачи сразу смогут прибежать тебе на помощь… — голос мужа стал непривычно скрипучим.
— Хорошо. Как скажешь, так и будет, — в очередной раз я вдохнула сладкий аромат пиона.
И закрыла глаза. Время ускользало с каждой секундой все быстрее…
Три следующих недели я провела, ощущая себя настоящей развалиной. Моих сил хватало только на послушное открывание рта, короткий разговор и улыбку для осунувшегося мужа. Он больше не ходил на работу. Спал со мной на кровати, постоянно придерживал мою руку, прощупывая пульс, стоило мне закрыть глаза на половине фразы.
Я мучила его. Но убить себя, наглотавшись таблеток, я не имела права. Я обещала жить, ожидая настоящего конца.
Глава 2
Глава 2
Противный скрежет и писк врезались в мозг. Я хотела отвернуться на другой бок, но что-то мне сильно мешало. А еще руки меня не слушались. Они неожиданно были слишком тяжелыми. Намного тяжелее, чем казались мне еще вчера. Видимо, я окончательно превратилась в развалину. Собственные веки не открывались, настолько меня измотала болезнь. Хорошо, что обезболивающее пока еще действовало…
— Попрошу вашего внимания на показатели! Судя по ним, она уже в сознании, — услышала я слова со странным незнакомым акцентом. — Все показатели в норме, но большей реакции от нее вы пока не добьетесь.
— Это еще почему? — недовольно и резко произнес второй голос. — Разве схема не отработана вами до совершенства?
— В обычных обстоятельствах так и есть, но в этом конкретном случае нет ничего обычного. Мы не просто переносили подготовленное сознание. Мы восстанавливали поврежденные клетки мертвого мозга. Болезнь слишком сильно затронула каналы памяти. А ведь именно это было главным условием контракта. Полное восстановление ее личности и всех накопленных воспоминаний.
— Я понял вас, доктор. Вы отлично сработали и на этот раз, — удовлетворенно произнес голос номер два. — Признаюсь, я уже думал, что нас разорвут на части эти стервятники. Они и так каждый год требуют полного отчета. Ищут возможности взыскать с нас набежавшие проценты. А это будет, хорошо, если не две трети всей компании. Если она не подтвердит свое полное восстановление, мы все лишимся работы.
— Пока я могу вас заверить лишь в том, что мы превзошли себя и девушка возвращена к жизни. Все процедуры были проведены идеально. Нам остается только ждать и верить в наши исключительные технологии. Знайте, у нас все получилось сегодня, — может быть, он и верил в то, что говорил, но я сама не спешила бы так уверенно говорить о своем полном восстановлении.
Тело не слушалось меня, какую бы команду я не пыталась ему отдать. Меня окутывала полнейшая чернота, а тело не ощущало ни тепла, ни холода, ни сквозняков. Если добавить к этому невозможность открыть рот и произнести и звук, то все что мне оставалось — слушать чужие разговоры и запоминать.