Путь к Земле («Кон-Тики»)
Шрифт:
– Ну, штурман, признавайся, – сказал Коршунов. – Натерпелся страху? Только смотри у меня, говори правду!
Он был весел и оживлен, будто выиграл партию у чемпиона мира. Хотя что такого было сделано? Рутинный маневр на сближение, как сам он изволил выразиться. К тому же маневр этот далеко не был закончен. Прямо по курсу над горизонтом поднималось Солнце, за ним, как привязанная, волочилась Земля, а между ними висела станция, похожая теперь на заколдованную башню из слоновой кости. Именно заколдованную – так мне почему-то подумалось. Она медленно
Пожалуй, даже лучше, подумал я, что все эти лихие бреющие рейды над лунной поверхностью приходятся у нас на ночную сторону. Можно смотреть на индикаторы и воображать что душе угодно. По крайней мере, не видишь этих жутких скал…
Когда до станции осталось километров десять – в высоту она казалась уже вдвое больше Земли, а чтобы закрыть Солнце, хватило бы и торца, – Коршунов вновь взялся за рычаги управления.
– Будем исправлять допущенные ошибки, – объяснил он. Мои формулы очень простые, зато не очень точные. Смотри, штурман, и учись, как это делается.
Он вновь включил двигатель, истратив на этот раз килограммов, наверное, десять. К моему удивлению, теперь мы шли не прямо на станцию, а несколько в сторону.
Я не преминул указать ему на это обстоятельство.
– Когда же, штурман, ты наконец поймешь, что мы в космосе, а не на автодроме? – рассмеялся он. – Здесь не бывает прямых путей к цели. Ты не учитываешь центробежных сил – раз; – он принялся загибать пальцы, – кориолисовых сил – два; приливных сил – три… Они подкрутят «Кон-Тики» прямо в ворота. Видал когда-нибудь «сухой лист»?
Он опять засмеялся, даже не надо мной, а просто от хорошего настроения, но мне стало стыдно. Все эти силы действительно есть, их изучают в школе, не говоря об институте. И то, что с ними не так часто встречаешься, не может служить для меня извиняющим обстоятельством…
Минуты текли медленно. Наша скорость относительно цели почти не менялась, но ее вектор выворачивался прямо на станцию.
– Причаливание – самая приятная операция, – сказал Коршунов. – Ответственность как при посадке, но есть время для размышлений. А при орбитальных переходах, наоборот, слишком долго ждать результата. Виток, два витка, иногда больше. Причем каждый виток – это полтора часа, два… Вот и крутишься. Изматывает…
Станция быстро росла. Я уже упоминал, что «ЮГ» – это цилиндрическая башня высотой шестьсот метров, диаметром около шестидесяти. Она стоит в пространстве вертикально – за счет стабилизирующего действия приливных сил. Сейчас перед нами, словно исполинская стена, вырастала ее боковая поверхность, почти сплошь одетая солнечными батареями и антеннами.
– Где же у них причальные площадки? – задумчиво сказал Коршунов. – Я полагаю, на торцах… Или все-таки на борту? Не хотелось бы «вляпаться» во что-нибудь этакое…
– А что может случиться? – поинтересовался я.
– Я впервые на этой луне, откуда мне знать? – пожал он плечами. – У нас на периферии, например, стреляют без предупреждения.
– На
– На случай метеоритов, – спокойно пояснил он. – Охрана строгая, роботы. «Стой, стрелять буду!» – не говорят. Их можно понять…
Станция выглядела уже неприступной крепостной стеной поперек неба. Мы приближались к «Гагарину» с умеренной скоростью – метра два с половиной, до стены оставались считанные десятки метров… И вдруг что-то там шевельнулось.
– Вот это да! – восхищенно произнес Коршунов – Вот что значит столица Солнечной системы! Соображаешь, что происходит?
Я, конечно, ничего не понимал. Какая-то гигантская суставчатая конструкция разворачивалась нам навстречу, что-то вроде громадного складного манипулятора с раскрывающимся четырехпалым захватом. В этих металлических пальцах запросто уместился бы грузовой лайнер, не то что миниатюрный «Кон-Тики»!
– До чего дошли наука и техника! – продолжал восторгаться Коршунов. – Я встречал такие приспособления только в романах. Это, очевидно, причальный манипулятор. Пилоту не надо теперь тормозить, заботиться о разных там скоростях и углах. Эта штука сама нас подхватит и перенесет куда следует. Смотри, штурман!
Я и так глядел во все глаза. Колоссальные захваты приближались… вот они загородили все небо… сомкнулись на корпусе «Кон-Тики»…
– Приехали! – весело, сияя гагаринской улыбкой, воскликнул Коршунов. И вдруг…
На нас обрушился страшный удар! Наши кресла жалобно застонали! Звезды завертелись огненными кругами! Когда я пришел в себя, кругом было небо, Коршунов нависал над пультом, и мы опять шли к станции – до нее было метров сто. Лицо Коршунова искажала неприятная гримаса. Механическая рука схватила нас и бросила прочь, как бросают забравшуюся за шиворот букашку!
– Ну, станция, погоди! – прохрипел Коршунов, хищно нацеливаясь пальцем в клавиатуру. И мы снова ринулись на штурм заколдованной башни… Короче говоря, когда получасом позже Коршунов зашел с нижнего торца и пришвартовался к магнитному причалу – тот плавно принял нас почти в центре площадки, – топлива в баках «Кон-Тики» оставались жалкие граммы.
Настроение у Коршунова испортилось. По-моему, он сильно переживал. Но я не стал брать реванш за прошлое. За мелкими неприятностями нельзя забывать о главном: мы все-таки сделали это! Первый этап путешествия завершен!
Но когда мы, пристегнув к подошвам магнитные присоски, выбрались наружу, нас ожидало новое испытание. Прямо над нашими головами, подобно куполу цирка, нависал испещренный кратерами лунный диск. Вокруг простиралось обширное металлическое поле – нижний торец станции «ЮГ». Мы стояли на нем как бы вверх ногами, но не ощущали неудобства слово «вниз» означало для нас направление к станции, куда тянула нас магнитная подстилка причала.
Мы стояли рядом с «Кон-Тики», привязанные к нему длинным страховочным тросом. Коршунов озирался по сторонам. Я не сразу понял, что его беспокоит.