Путь к Земле («Кон-Тики»)
Шрифт:
Я открыл глаза. Коршунов стоял рядом, это он помог мне взобраться сюда. Площадка была так же обширна, как и на нижнем торце, но отнюдь не выглядела пустынной. В центре ее возвышалась приземистая надстройка воздушного шлюза, над входом красовался плакат: «Привет мужественным космопроходцам!» Неподалеку примостился тяжелый ракетный диск с крупными буквами на борту ТВ. У телекамер суетились люди в скафандрах. Все это что-то напоминало. Камеры были устремлены на нас. И опять, подозреваю, физиономия у меня получилась довольно глупая…
– Ну повторите, ну что вам стоит, – попросил кто-то. – Вы же профессионал…
Примечательная особенность беседы с группой незнакомцев в скафандрах – никогда не знаешь, кто из них конкретно к тебе обращается. Не фиксируется направление голоса. Пока я соображал, ответил Коршунов. Конечно, это было продолжение разговора. Начала его я не слышал – металл экранировал радиоволны, не пропускал их на
– Нет, – твердо сказал Коршунов. – Мы профессионалы, но не каскадеры. Если мы иногда, как вы выражаетесь, идем на риск – а в действительности это точный расчет, – то лишь по необходимости. Сейчас я ее не вижу.
– Каскадеры! – возмутился еще один голос. Коршунов повернулся к говорившему (все они в скафандрах выглядели на одно лицо, только этот был без телеаппаратуры). – А мы, знаете, кто мы такие?
– Догадываюсь.
– Телевидение! – гордо произнес говоривший. – Причем документальное! Я режиссер… – он назвал фамилию, я ее не запомнил. – Телезрители ждут от нас правды, и мы им ее даем! У меня ответственное задание – сделать фильм о вашем полете!
– А кто вам мешает?
– Нам мешаете вы! – взорвался режиссер. – Откуда мне было знать, что вы пришвартуетесь к причалу для беспилотных зондов? Откуда мне было знать, что вы решитесь на этот сумасшедший прыжок? Откуда мне было знать, что вы откажетесь от дублей?
– Однако вы предусмотрительны, – мягко проговорил Коршунов.
– Да вы… – задохнулся режиссер. – Да мы…
– Отвяжись от него, Женя, – сказал один из людей с камерами. – Причаливание я беру на себя. Сниму старт, потом пустим обратным кадром…
– А прыжок? Я тебе должен прыгать?
– Придумаем что-нибудь, – не сдавался оператор. – Муляж бросим на леске. Леска у меня крепкая, крокодила выдержит…
В продолжение этого разговора все мы медленно продвигались к дверям шлюза. Коршунов остановился, посмотрел в небо. Солнце опускалось к дальнему краю площадки, следом Земля. Потом он шагнул внутрь, я за ним. Последними вошло телевидение. Створки за нами сдвинулись, тамбур стал наполняться воздухом. Потом гостеприимно открылся внутренний люк…
Мы провели на станции почти сутки, оставившие впечатление суматохи и хаоса. Рядом с нами все время были какие-то люди – мужчины и женщины. «Юрий Гагарин» – целый орбитальный городок, население здесь не меньше, чем в Центре Королева. Одни лица сменялись другими, все что-то спрашивали, давали советы, предостерегали. Мы обедали, мы ужинали… Равнодушных не было, все знали о рейсе «Кон-Тики». Иногда попадался режиссер Женя со своей командой либо один – без скафандра, в кожаном пиджаке и свитере, он смотрелся солиднее, действительно тянул на заслуженного. Вечерняя программа отвела нам минут пятнадцать. Снято было лихо – старт сверху и снизу, погоня за станцией, «Кон-Тики» на фоне скал… Выглядел наш кораблик весьма романтично. Наконец заключительная сцена на верхнем причале «Гагарина»: Коршунов вытаскивает меня на площадку. Лицо у меня, кстати, получилось именно такое, как и предполагал.
Перед сном был мне вызов по видеофону. Звонил, естественно, Эдик Рыжковский все с теми же текстами. Я посоветовал ему на будущее шутить более осторожно; боюсь, это прозвучало грубо. Но я смертельно устал, и было невыносимо слушать его причитания.
После завтрака нас принял, как здесь его называют, мэр – главный администратор станции Коломин. Был еще ряд специалистов, в том числе зарубежных (станция международная), в основном по навигации и астродинамике. Обсуждали различные варианты нашего дальнейшего маршрута. Группа из Франции, как выяснилось, всю ночь гоняла свои компьютеры, теперь их руководитель докладывал результаты. Дисплей у Коломина в полстены, вверху Луна, внизу Земля, между ними по всем мыслимым траекториям болтается наш «Кон-Тики». Оказывается, если не навесить дополнительных баков, то на торможение у Земли топлива просто не хватит. Остается единственный вариант, очень красивый, он рассчитан во всех подробностях. Нам придется после отделения от станции лишь включить двигатель на определенное время, потом «Кон-Тики» сам пройдет по всей траектории, пронзит верхние слои земной атмосферы и по тормозному эллипсу выйдет на рандеву с околоземной станцией «Коперник». Топлива в этом варианте не только вполне хватит, но еще и останется, причем довольно много. Очень экономичная схема. Никто, правда, на таких судах, как «Кон-Тики», в атмосфере не тормозился, но они просчитали всю аэродинамику, все получается превосходно. Минимальная высота у нас будет семьдесят километров, перегрузки сносные, тормозить будем куполом, днищем опасно – там баки с топливом. На дисплее маневр выглядел завлекательно – кругом огонь, искры во все стороны… Телевидение – а оно, конечно, присутствовало – засняло картину в деталях и сделало необходимые дубли. Все согласились, что нужно лететь именно так, потому что никак иначе не удастся.
– Есть еще одно обстоятельство, – продолжал Коршунов. – Возможно, оно покажется несущественным, но для меня оно таковым не является. Я не компьютер, а человек, и мне свойственно делать ошибки. Поэтому я не могу выбрать путь, на котором обязан действовать безошибочно. Если, конечно, у меня есть выбор. Нет, я предпочту вариант, который оставляет мне право на ошибку и одновременно возможность ее исправить. Даже вернуться с полпути, если будет необходимо. Мы на периферии привыкли действовать именно так, потому что нам не на кого рассчитывать, кроме как на самих себя. Пусть этот путь не столь экономичен и эффективен, зато он гибче, он дает время собраться с мыслями, он, надежнее.
Коршунов ткнул указкой в Луну на дисплее.
– Четверть дороги, пройдена, – сказал он. – Теперь у нас появились три вещи: пустые баки, возможность их наполнить и время для размышлений. И мы пойдем не прямо на Землю, как здесь предлагалось, мы пойдем во внутреннюю точку либрации. – Он показал куда-то между Луной и Землей. – Хватит полторы тонны, в крайнем случае две. Там находится автоматический танкер «Лагранж», и это все, что нам требуется. Когда мы придем туда, у нас опять будут те же три вещи: пустые баки, возможность их заправить и время для размышлений. От «Лагранжа» мы могли бы идти в атмосферу, как здесь предлагалось, и это гораздо проще, чем идти в атмосферу отсюда, но мне не очень-то нравятся игры в духе Вильгельма Телля, особенно когда приходится целить даже не в яблоко, а в его кожуру. Но после заправки нам хватит топлива на переход к Земле и обычное торможение, обычный переход на орбиту без всяких тормозных эллипсов. И вот мы уже на орбите, на своей, а «Коперник» на своей, и у нас вновь есть время для размышлений, и мы цепляемся за станцию и выходим к ней примерно так же, как вышли к «Гагарину», и у нас снова появляются три вещи: пустые баки, то, чем их можно заполнить, и время для размышлений. Вот как мы пойдем, и почти всюду на этом пути у нас будет возможность исправить ошибку, если мы ее сделаем.
И он сел, и никто уже не отговаривал нас, и только режиссер Женя шептался со своей командой на ту тему, что в точку либрации никого посылать не следует, там нет ничего интересного, это можно снять на макете, а на «Копернике» у них оператор есть, так что им остается заснять наш старт с нескольких точек, чтобы потом обратным кадром показать заодно и причаливание.
Словом, план был выслушан и одобрен, и никому из присутствовавших нельзя поставить в вину, что на деле события развернулись куда драматичнее…
6. Тьма
Стартовая площадка была ярко озарена прожекторами. Несомненно, свет некоторых из них, невидимый в вакууме, рыскал сейчас в темноте в поисках «Кон-Тики», но усилия были тщетными – Коршунов ловким маневром ушел из следящего луча, а вновь нащупать столь утлое суденышко в глубине космоса смогла бы разве что автоматическая противометеоритная система. Однако данными прожекторами руководили вовсе не роботы.
Мы снялись с верхней палубы «Гагарина» (а сюда перегнал «Кон-Тики» кто-то из местной стартовой команды ночью, пока мы спали) над центром обратной стороны Луны, несмотря на настойчивые уговоры ТВ подождать до стороны освещенной, на которой условия съемки гораздо предпочтительней. Мы были неумолимы. Пришлось им прибегнуть к искусственному освещению, а теперь, после маневра Коршунова, оно стало бессильным и бесполезным. До станции все еще было рукой подать – она выглядела черной прямоугольной тенью на фоне звездного неба, окаймленной ходовыми огнями, верхняя же площадка казалась самостоятельным летательным аппаратом, подобным Лапуте, на которой некогда побывал Гулливер.