Путь Кейна
Шрифт:
— Что вы, что вы, никаких исключений, — замотал головой писец. — Мы таких патентов не выдаем.
— Моряки — народ горячий, чуть что — сразу за сабли хватались, ну и приезжие им под стать, — поддакнул ветеран, проигнорировав весело фыркнувшего Висельника. — Горожане жаловались…
— Вы хотите сказать, мы вообще не сможем попасть в Геладжио? — обмозговав полученную информацию, пришел к выводу, что лезть напролом не стоит, Анджей.
— Оружие с клинками более двух ладоней длиной подлежит сдаче в хранилища, — объяснил писец. — Сбор за охрану — медный шлем с каждого клинка за седмицу хранения.
— Обдираловка! — возмутился Язва. — Ты, чернильная душа…
— Помолчи, — шикнул на него Дубрава. — Медяки готовьте. Лебеда, Чарка, оружие оставляйте.
— А нам бы поклажу еще досмотреть, — заикнулся было старший стражник, но поймал столь красноречивый взгляд Дубравы, что сразу стушевался и даже подался назад. Стражник-то он стражник, но с благородным связываться себе дороже. Тем более, никаким барышом здесь и не пахнет: только слепой не увидит, что наша дружина за последнее время, мягко говоря, поиздержалась.
Твою тень! Медяки готовьте! А они есть, эти медяки? Мне ж за два меча платить придется. Ладно, пару шлемов я наскребу, но если с продажей серебряного шара заминка выйдет — останусь на мели.
— Сколько мы в городе пробудем? — спросил у Дубравы Арчи, явно задетый тем, что оставить оружие приказали не ему. И чего гоношится? Ясно ведь — сабли в городе более эффективны, чем длиннющий фламберг. Да и молот никто сдать не потребует.
— Платите за седмицу. — Дубрава ухватил писца за рукав хламиды и потянул в сторону. — А скажите, любезный, таверну «Морской змей» еще не спалили?
С таверной «Морской змей» за прошедшее с последнего визита Дубравы в Геладжио время ничего непоправимого не произошло. И не могу сказать, что меня это сильно обрадовало: предоставленные нам комнатки в мансарде были тесными, темными и весьма обветшалыми. После прошедшего дождичка с потолка капала вода, а воздух был сырым и, мягко говоря, прохладным. Думаю, город немного бы потерял, реши кто спалить это злачное место — уж больно бандитские рожи были у завсегдатаев. Так и вертится на языке слово «пираты». Только бороздят эти пираты не волны Олькского моря, а подворотни и темные улочки Геладжио.
Неужели нельзя было найти более приличное заведение? Или общак дружины находится в столь плачевном состоянии, что такие расходы уже не потянет?
— Клоповник, — пробурчал я, возвращая толстую иглу и катушку просмоленных ниток Шутнику, который развалился на соседней кровати. Сапог с горем пополам удалось привести в порядок, но долго подошва не продержится.
— Видали и хуже. — Габриель стянул лохмы кожаным зажимом и посмотрел на потолок. — Ты даже не представляешь, насколько хуже.
— Да я разве спорю? — вздохнул я, подставил ладонь под мерно капавшие с потолка капли воды и с тоской огляделся по сторонам.
И хуже, конечно, бывало, куда без этого. Спать в чистом поле тоже не сахар, но там хоть клопов нет. А «Морской змей» — самый натуральный клоповник.
Дощатые стены не оштукатурены и даже толком не зашпаклеваны — ветер по комнате так и гуляет. На грязном полу подозрительного вида пятна, меж рассохшихся досок ставен щели в палец толщиной. Одна радость — белье свежее постелили, да подушки сухой соломой набиты.
А Шутнику хоть бы хны, вообще все как с гуся вода. А чего ему, с другой стороны, расстраиваться? Даже цеп в хранилище сдавать не пришлось — отбрехался. Только за кинжал раскошелился. А я три медных шлема выложил, почти последних, между прочим. Теперь о новых сапогах можно и не мечтать.
— Как думаешь, сдаст сегодня серебро Дубрава? — задумался я.
— Сегодня? Сомнительно это. Но тут уж как Ильга-торговец решит.
— Ты бы это, поаккуратней с еретическими святыми, — невольно поежился я. — Не поминай, как говорится, всуе.
— Да ладно, ты ж на меня не донесешь, — хохотнул Шутник.
— Вот именно — не донесу. Поэтому и осторожней: как-то нет желания потом рядом с тобой на соседней дыбе болтаться.
— Прям уж на дыбе!
— А в церковном подвале жизнь тоже не сахар. — Я развалился на заскрипевшей кровати. — Так думаешь, сегодня шар продать не получится?
— Не-а. — Габриель натянул сапоги и подошел к окну. — Нам бы за седмицу покупателя найти. И то это вилами по воде писано.
— А за каким лядом мы тогда в Геладжио приперлись? — Удивился я столь безрадостной перспективе.
Нет, мне сюда в любом случае пришлось бы тащиться, но другим-то мало радости здесь целую седмицу куковать.
— Ну сам посуди… — Шутник отвернулся от окна и присел на перекошенный подоконник. — Что на серебре следы темной волшбы остались, слышал? И плавь ты его, распиливай — не избавиться от них, хоть тресни. А попробуй продать — любой законопослушный торговец первым делом в Инквизицию донесет. Что дальше будет, догадываешься?
— Плакали наши денежки. — Я поправил подушку под головой.
— Ладно бы денежки, Кейн. Тут и без головы остаться можно. Это если на кол не посадят.
— Добрый ты, Шутник.
— Да уж, не злой. — Габриель соскочил с подоконника, заложил руки за спину и, скрипя половицами, прошелся по комнате. — Скупщики краденого тоже не вариант — тут и нужных людей знать надо, и хорошо, если треть цены дадут.
— Выходит, приплыли?
— Почему — приплыли? У вас в Северных княжествах серебро в цене.
— Так серебро и золото туда только Церковь вывозить может, — уселся я на кровати. — Да и при чем здесь Геладжио?