Путь Кейна
Шрифт:
— Кровь… — еле слышно прошептал мужик.
Вена на виске у него бешено пульсировала, а кожа туго обтянула лицо.
Оборотень, тень его! Да как его сюда занесло? И рану мою учуял, теперь просто так не отвяжется. Что делать? В голове лихорадочно замелькали мысли. До лежащих под плащом мечей дотянуться не успею. До кинжала на поясе или пары метательных ножей тоже. Да и не помогут они — даже не посеребрены. Заорать? Пока народ поймет, в чем дело, оборотень мне глотку вырвет. Стараясь не делать резких движений, я опустил ладони на столешницу. Может, обойдется?
Куда там! Морда — теперь уже морда! — оборотня вытянулась, из-под растянутых в оскале губ показались кончики клыков, и послышался треск расползающейся по швам одежды. Ногти начали удлиняться — теперь они больше походили на когти — и с едва слышным скрипом вонзались в дерево столешницы.
Я прижал ладони к столу и напряженно следил за происходившими изменениями. Реакция оборотня намного превосходит скорость движения обычного человека, но когда начнет корежить хребет, у меня появится шанс. Надо только правильно выбрать момент.
Спину мужика выгнуло, и я, резко выбросив вперед правую руку, воткнул большой палец ему в глаз. Он рванулся через стол, но мне удалось левым предплечьем блокировать нацеленный в горло удар и вовремя отшатнуться назад. Острые когти только захватили кожаный обшлаг камзола, а уже в следующее мгновение перевертыш рухнул на пол и закрутился, прижимая лапы к окровавленной морде.
Сообразив наконец, что происходит нечто из ряда вон, посетители трактира загалдели и повскакивали с мест. Не обращая внимания на поднявшуюся суматоху, я первым делом сгреб со стола пять монет и смел их в кошель.
Оборотень дернулся еще пару раз, процарапал когтями доски пола и затих. Все, похоже, издох. Вокруг тела начала растекаться лужа черной крови, завоняло мочой.
К моему столу сразу же набежала порядочная толпа, но вплотную подойти никто не решался: зеваки оживленно болтали и пихались, пытаясь с некоторого отдаления получше рассмотреть скорченное тело оборотня. Боязливо протиснувшийся сквозь толпу один из церковных стражников замялся в двух шагах от оборотня, но, поймав грозный взгляд десятника, все же ткнул его под ребра древком короткого копья.
— Эта… Дак вроде того, — сипло выдохнул он и вытер стекавшую из-под скособоченного шлема струйку пота, — помер он…
Толпа сразу же качнулась вперед.
— Разойдись! А ну разойдись, кому сказано! — рыкнул десятник. — Сто плетей вам под хвост!
Грозный тон и тяжелая дубинка сделали свое дело — люди начали возвращаться за свои столы. Остались только непонятно откуда появившийся дьяк, усатый краснолицый десятник и заламывавший руки трактирщик. Стражники тоже далеко отходить не стали и топтались поблизости.
— Ты когда последний раз трактир святой водой окроплял, сучий потрох? — Вытерев с усов пивную пену, десятник ткнул дубинкой в фартук трактирщика и, не обращая внимания на его причитания, повернулся ко мне. — А как это ты его, паря, а?
Я неопределенно пожал плечами.
— Кто такой? — сразу посуровел стражник, с одного взгляда определив во мне чужака.
— Путник.
— Подорожная где? — дыхнул перегаром и запахом чесночной колбасы десятник. — Мечи твои? Собирайся в управу.
И когда только мечи заметить успел? Вздохнув, я очень медленно вытащил нож — сзади послышались быстрые шаги и шорох высвобождаемого из ножен клинка, — распорол камзол и протянул стражнику влажные листы: подорожную и патент на ношение мечей. Не зря сбор заплатил, совсем не зря.
— Так, так… С клинком не длиннее локтя [6] , значит, — пожевал губы тот, взял один из мечей и, вытащив веревку с завязанными узелками, приложил ее к мечу. — Не длиннее… Что ж, бумаги в порядке. Не цапнул он тебя, нет? Ну, ты, паря, в рубашке родился. Сходи в церковь, свечку поставь.
6
Локоть — здесь около сорока сантиметров. Равен четырем ладоням или двадцати пальцам.
— Надо в Инквизицию сообщить. — Слова дьяка напугали трактирщика до полусмерти. — Мало ли где этот раб Божий заразился. И соседние деревни проверить лишним не будет.
— Дак, он и натворить-то ничего не успел, — залепетал вмиг посеревший хозяин.
— А это уж мы решать будем, натворил он чего или нет. — Десятник многозначительно посмотрел на дьяка.
— Вы, уважаемые, конечно, решайте, а мне как быть? — Я выставил на всеобщее обозрение порванный рукав камзола.
— Ты здесь ночевать собрался? Вот хозяин тебе комнату и выделит. Без-воз-мез-дно. — С трудом выговорив сложное слово, десятник хитро прищурился. Все понятно, мне комнату, а мзду, чтобы в Инквизицию не сообщали, они с дьяком на двоих поделят. — Ведь выделишь, Роберто?
— Выделю, конечно, выделю! — часто-часто закивал головой Роберто.
Удовлетворенный его ответом, десятник махнул рукой двум стражникам, которые еще не успели вернуться за стол, и заорал:
— Людвиг, Антонио! Хватайте эту падаль и тащите во двор. Людям еще ужинать здесь.
Я с досадой проводил взглядом тело оборотня, в глазнице которого осталась моя серебряная монета. Но не выковыривать же ее сейчас оттуда у всех на виду? Десятник сразу на нее лапу наложит. Для передачи отцам-инквизиторам, само собой. А с другой стороны, чего мне переживать? Вряд ли трактирщик сдал бы комнату всего лишь за полщита.
Да и вообще, что помешает мне вытащить монету завтра утром?
Храм Серебряной Луны
Маленький костерок горел в круге, сложенном из крупных речных голышей. Языки огня лениво пожирали хворост и лишь иногда, когда попадалась особенно смолистая ветка, вверх взвивались длинные лепестки зеленоватого или ярко-желтого пламени. Да еще изредка раздавался глухой щелчок, и пылающий уголек исчезал в ночном полумраке.
Костер не давал много света и почти не грел, но этого и не требовалось: ночь была теплой, а полная луна в безоблачном небе заливала лесную опушку ярким серебристым сиянием. Служил он совсем для другого: игра огня помогала не задремать. И хоть особой необходимости в ночном дежурстве не было — охранное заклинание охватывало всю поляну, — но немного осторожности никогда не помешает.