Путь Короля. Том 1
Шрифт:
Годива сжала руку мужа.
— Тебя они зовут Альфред esteadig, Милосердный. Это прозвище лучше.
Многими днями пути северней, в большом полосатом шатре шел разговор, в котором надежд было куда меньше. Шатер поставили задней стенкой к ветру, а передний полог был задран, так что сидящие в шатре могли видеть, что делалось снаружи. Взгляду их открывались унылые вересковые пустоши и торфяники, над которыми тут и там вздымались столбы дыма — следы разбойничьих дружин викингов, идущих от одной кучки убогих хижин к другой. Три оставшихся в живых сына Рагнара сидели на походных табуретах, держа в руках роги с
— Сейчас люди хоть чем-то заняты, — сказал седобородый Убби, кивая на дым пожарищ. — Добрая говядина, баранина, можно погоняться за бабами. И никаких серьезных потерь.
— И денег не будет, — добавил Хальвдан. — Как и славы.
Сигурд Змеиный Глаз знал, что братья говорят о том, что требовало скорейшего решения, а не просто ворчат. До раздоров у них никогда не доходило, не соглашались друг с другом они и то редко. Их ровные отношения сохранялись даже при безумном Иваре. Сейчас два брата ждали его ответа.
— Если мы опять пойдем на юг, — начал он, — мы снова наткнемся на эти камнекидалки. Мы, понятно, можем обойти их морем. Но теперь у англичан преимущество. Они знают, что мы ушли северней, в Шотландию, потому что в Пролив они нас не пускают. И все, что от них потребуется, — встать где-нибудь у берегов близ северной границы. Если мы пойдем вдоль берега, они нас перехватят. Если нам удастся их обойти — а мы ведь не знаем, где они, — они все равно о нас услышат, найдут нас, где бы мы ни были, и разобьют нас на стоянке. Их опасно и в море встретить, и дождаться их прихода на берегу. В конце концов нам, возможно, придется пробивать себе дорогу морем. А я не думаю, что кто-нибудь из наших парней, как бы они ни куражились, мечтает снова повстречаться на море с этими камнекидалками. Стоя на корабельных обломках, много не навоюешь.
— Значит, мы разбиты, — подтолкнул брата Убби. Все трое рассмеялись.
— Так, может быть, нам нужно обзавестись собственными камнекидалками, — предложил Хальвдан. — Об этом думал еще Ивар. Он заставлял этого коротконогого чернорясого ублюдка… как его там? Эркенберт? Он заставлял Эркенберта сделать несколько штук. Жалко, что ублюдок сбежал.
— Это в следующем году, — сказал Сигурд. — Коней на переправе не меняют, и в этом году нам нужно продолжить начатое. В этом году мы пустим слух по невольничьим рынкам, что заплатим хорошую цену за людей, которые умеют обращаться с метательными машинами. Кто-нибудь найдет нам таких людей. А если они могут стрелять, то смогут и построить камнекидалку. Объединим мастера по метательным машинам с настоящим строителем кораблей, и у нас будет такой корабль, что мы сможем и обогнать эти английские корыта, и закидать их камнями.
Но прямо сейчас нам нужно что-нибудь такое, от чего бы в душах наших людей появилось мужество и серебро — в их карманах. Или хотя бы надежды на серебро — в их головах.
— Ирландия, — предложил Хальвдан.
— Тогда нам пришлось бы с севера обходить оконечность Шотландии, и прежде чем
— Фризия? — с сомнением спросил Убби.
— Такая же нищая, как Шотландия, только гор нет.
— Это острова. А как насчет материка? Можно еще раз попытать счастья в Гамбурге. Или в Бремене.
— В нынешнем году эти воды не были для нас счастливыми, — сказал Сигурд. Его братья кивнули, невольно ощерившись. Они вспомнили унижение, которому подверглись на песчаной отмели, возвращаясь с неудачной охоты без добычи и потеряв своего человека. Унижение от того, что их перехитрили, что втроем им пришлось отступить в борьбе с одним противником.
— Но думаю, что мысль эта правильная, — продолжал Сигурд. — Или почти правильная. Мы еще дадим парням порезвиться здесь несколько недель, порастрясем всю округу. Намекнем, что это просто разминка, а готовится что-то большее. Затем вернемся напрямик через Северное море, пойдем к гранитным островам.
Братья опять кивнули, зная, что он подразумевает Севе-ро-Фризские острова около Дитмарша — Фёр, Амрум и Зильт, три одиноких скалы среди песчаных наносов.
— Потом пойдем к Эйдеру и ударим по Гедебю.
Хальвдан и Убби, не веря своим ушам, уставились друг на друга.
— Это же люди нашего народа, — сказал Хальвдан. Или очень похожего. Во всяком случае, они датчане.
— Ну и что? Что нам до них? Толстозадый король-купец Хрорик даже не продал шкиперу Скули того человека, который был нам нужен. Он позволил жрецам Пути утащить его в эту дыру от стрелы, в Каупанг.
— Может быть, лучше напасть на них?
— Правильно. Я считаю так, — сказал Сигурд, — если бы Англия уже сейчас была под нашей властью, нам было бы больше смысла пойти войной на свои же норманнские страны, чем шастать по здешним нищим землям. Это опасней, я знаю. Но если мы возьмем Гедебю и золото Хрорика, у нас больше будет сил, чтобы пойти на Хальвдана и его придурковатого брата Олафа. Конечно, всегда найдется кто-нибудь, кто отколется, у кого брат в Каупанге или отец в Гедебю. Но многие останутся. Да и те, кого мы побьем в одном месте, присоединятся к нам, когда мы пойдем на следующее.
— Сначала надо идти на Север, — сказал Хальвдан. — Сделать тебя единым королем всего Севера. А потом вернуться на юг.
— С тысячей кораблей и камнекидалками впереди, — добавил Убби.
— Покончить с христианами раз и навсегда…
— Выполить наш давнишний обет…
— Отомстить за Ивара.
Хальвдан поднялся, осушил свой рог и вытащил из земли боевой топор.
— Пройдусь вдоль палаток, — сказал он. — Пущу слух. Намекну, что у нас есть замысел, и если бы они его знали, их бы просто оторопь взяла. Это успокоит их еще на пару недель.
Дьякон Эркенберт стоял внутри огромного кольца древних стен. То был судебный круг народа Смааланда, Малых Стран между датским Скаане и гигантской шведской конфедерацией, простирающейся на сотни миль к северу, страной, где множество мелких королей всегда старались создать одну Sveariki, единую империю шведов. Начался весенний сход смааландеров, когда люди вылезали из занесенных снегом хижин и начинали готовиться к желанному, но короткому лету.
Эркенберт старательно красил свою поношенную черную рясу, отчего она выглядела безупречно черной, резко выделяясь на фоне мехов и домотканых одежд окружающих. Слуга еще раз тщательно выбрил каждый дюйм его тонзуры, и теперь лысина на его голове стала видна отчетливей.