Путь Любопытства. Дилогия
Шрифт:
Васаре расслабилась, снова придвигаясь. Но при этом ещё и чуть съёжилась, пряча лицо у брата на груди. И обвивая его грудь обеими руками.
– …
– Что-что?
– …извини… я… – вздох, – я всё ещё не готова. А ещё я сейчас… ну… сам знаешь.
Мийол вздохнул тоже. Не прекращая при этом почёсывать васькин затылок – и с тайным удовольствием отмечая, что эта нехитрая ласка вызывает у неё лёгкую дрожь с задержками дыхания. «Надо будет запомнить. Впрочем – разве это можно забыть?»
– Ничего страшного, – сказал он. – Я подожду.
– Братик… можешь честно ответить на… вопрос?
– Всегда.
Васаре снова отодвинулась – так, чтобы видеть его лицо и глаза. Сглотнула.
– Я… ну, ты знаешь… после Килиша…
Слушать этот дрожащий лепет оказалось невыносимо. Мийола прямо-таки затрясло – и от боли, и от гнева, и от чего-то ещё, в чём он не разобрался и разбираться не хотел. Но он определённо не хотел, чтобы сестра продолжала выдавливать тайную отраву неуверенности.
Так что он взял и сам её поцеловал. По-взрослому, решительно и нежно. Но недолго.
– Забудь этого мелкого уродца, – велел он, уперевшись лбом в лоб сестры. И слегка стукнув его, словно ставя точку. – И его, и всё, что с ним связано. Его не существует. Это был дурной сон.
– Но…
– Забудь. Помнишь, как мы хоронили старика? Он умер телом – но в нашей памяти жив и жить будет. А… уродец… с ним ровно наоборот. Выкинь его из памяти. Одним пинком: раз, и всё.
Васаре затрясло. Мийол испугался было, но тут же понял, что это смех, а не рыдания. И тихо присоединился к сестре, снова прильнувшей поближе.
Смех сближал их. И освобождал.
– Спасибо, Йо. Ты лучший.
– Да и ты ничего так.
– Эй!
– Шучу. Ты… на самом деле ты красивая. Очень.
– Шутишь.
– Нисколько!
«И это чистейшая правда. Сестрёнка дивно похорошела в последнее время. То ли просто возраст подошёл, то ли обретение Атрибута сказалось… то ли разлука с родным Жабьим Долом, чтоб ему в болотах потонуть без всплеска. Или правильная диета от старика Хитолору…
Но скорее всё сразу.
Писаной красоткой Ваське не бывать. Но милоты в ней – на пятерых писаных!»
– Точно не шутишь?
– Когда ты будешь готова , я буду просто счастлив. И уж постараюсь, чтобы тебе тоже было так хорошо, как только можно.
– Обещаешь?
Мийол улыбнулся. И вместо ответа снова поцеловал её. На этот раз долго, вдумчиво, пока из её груди не вырвался ещё один стон.
«Как славно, что по крови мы если и родня, то очень дальняя… славно… и сама Васька…»
– Хватит уже! Я поняла. Пусти, медведище.
– Точно хватит?
– Точно. Говорю же, не… гм. Не готова я.
– Ну, смотри, – чуть разочарованный, он отпустил её.
Да и сестра не выглядела довольной. Скорее, смущённой.
– Летим к Эрзигату? – спросила она, пряча взгляд и украдкой облизываясь.
– Ага.
Визит (вернее, прилёт) к алхимику, однако, не задался. Говорить на профессиональные темы с гостями он не рвался – полагая, похоже, что малолетки всё равно в высоком алхимическом искусстве мало что понимают. Отвлечённые темы его раздражали. Что до заявленного предмета общения, то есть прямой закупки либо обмена диколесских ресурсов… похоже, Эрзигат считал малолеток ещё и не знающими честных цен. Потому что Мийол предлагаемое им в оплату назвать иначе, чем смехотворным, не мог. Почти с тем же успехом он и Васаре могли бы вместо торговли просто подарить часть своих запасов – не много потеряли бы.
Жадность? Упрямство? Действительно безвыходное положение, при котором алхимик и рад бы заплатить больше, да не может? Спустя час Мийола это уже почти не волновало.
А вот участь Шак волновала. Причём не только его одного. Закруглив визит, они с Васькой вернули яхту обратно во двор «У Дяди Глора», надеясь, что алурина уже вернулась и ждёт их там. Тщетно. Спустя ещё час ученица продолжала где-то бродить. И спустя два часа. И спустя три. Так что когда Мийол собрался идти в дом увеселений господина Ишеззара, сосредоточенность, столь необходимую для общения с Ламиной инь-Ксорирен, ему удавалось наскрести с трудом. А уж о наслаждении вечерней программой Каллиони Медоголосой он даже не мечтал.
«Ну, мохноухая зараза, ты у меня получишь!
Если вернёшься живой.
Фрасс! Что за день-то такой сегодня, боги милосердные?!»
Не в пример белой резиденции Валтаррен, дом увеселений господина Ишеззара явно не испытывал никаких финансовых проблем. Помпезное трёхэтажное строение, выходящее фасадом на правую набережную Сальены, выглядело, как светлая картинка-мечта: белоснежные стены с тонким сине-голубым узором, ассоциативно напоминающим пламя, большие витражные окна, а крыша – и вовсе богато, маслянисто блестящая, словно слоем сусального золота покрыта.
Или в самом деле золочёная?
Гномы, прикинул Мийол, для такого масштабного украшательства применили бы нитрид титана, алхимически ингибированную латунь или вообще залакированный пирит, а тут…
В любом случае – ух! Кучеряво живут увеселители в Хорридоне. Ярко и счастливо.
Когда настал черёд платить за вход, стало понятно, почему так. С магоклона, обряженного в выходную полночно-синюю мантию и сославшегося на приглашение принцессы Ксорирен, пара хмурых Воинов-охранников (оба третьего ранга – даже буйного клановца при удаче успокоят) взяла четыре клата. Что уже чувствительно, но ещё более-менее в рамках. А вот с никому не известного и никем не приглашавшегося, но тоже пожелавшего войти Хантера, не иначе как с особо подозрительной персоны – десять!
«Как там Ригар говорил? Одним хлеб чёрствый, другим жемчуг мелкий? Ну, по всему судя, здешняя публика из второй категории…»
Интерьеры дома увеселений говорили о том же самом. Да какой там говорили – скорее уж орали в голос! Ярко выраженный элесканьё, почти без элементов силонских стилей. От последних взято лишь обилие цветного стекла да абстрактность форм, усиленно намекающих на разное, но при этом ничего не выражающих прямо и конкретно. В ярко освещённом живым пламенем холле сразу за входом постоянно бросались в глаза статуэтки вроде слившихся в экстазе трёх фигур не самых простых, далёких от человеческих очертаний… но всё же достаточно узнаваемых, чтобы Мийол даже опознал позу. Или горельефа, ещё более абстрактного, но и более пошлого притом.