Путь на Грумант. Чужие паруса
Шрифт:
В тот же час большая вода сменилась на убыль, и Устьяновы кочи тронулись в путь. – Степан подобрал ноги, сел поудобнее. Посмотрел на мужиков.
– А олений пастух, – снова начал он, – пошел в прибрежные ропаки, где полеживал белый ошкуй.
Медведь это дело отслушал с молчанием, повернулся и пошел к морю.
Дождался попутной льдины, сел на нее и отплыл в повеленные места note 10 .
Степан умолк. Молчали зверобои.
– Хорошо, да мало, – нарушил тишину Семен Городков. – Еще бы, Степушка, рассказал.
– Нет, не могу, други, не идут из души слова, – жалобно ответил Степан.
Мужики, поблагодарив рассказчика, с сожалением разбрелись по своим местам.
Степан Шарапов был такой же, как прежде: веселый, неунывающий, с доброй, отзывчивой душой.
Note10
Легенда записана писателем Б. В. Шергиным.
Время пощадило его. Степан был молод с виду, только голова совсем белая… Еще на Груманте, в страшную голодную зиму, пошел он один добывать зверя для больных товарищей, провалился в разводье и чуть не замерз; тогда и поседели волосы у Степана. Небольшого роста, сухощавый, легкий на ногу, он всегда успевал быть там, где нужны теплое, приветливое слово или товарищеская помощь.
На четырнадцатый день скитаний разъяснило. Солнышко светило как-то особенно весело. А дни и ночи опять стали морозные. Тела умерших закоченели. Синие, с желтыми пятнами лица покойников неподвижно глядели в звезды. Мертвые лежали голые, вплотную друг к другу. Одежду надели оставшиеся в живых.
Давно умер Василий Зубов. Заблудившийся во льдах песец успел обкусать ему нос и щеки… Песца мужики словили обманом и съели целиком вместе с потрохами.
Едва сдерживая стоны, Алексей Химков полз к наторошенному по краям льду. Он надеялся в тихий ясный день увидеть землю. Пересиливая себя, искусав в кровь губы, юровщик забрался на вершину гряды.
– Ребяты, – не своим голосом вскричал он, – ребяты, берег!
Несколько мужиков из последних сил, на четвереньках поползли к торосу. Химков лежал без сознания. Подползший к нему Степан долго оттирал товарища снегом.
– Лодку бы, – прохрипел Семен Городков, – мигом бы к матерой пристали. А теперь что?
Конец ознакомительного фрагмента.