Путь на Север
Шрифт:
Я не знал, как это рассказать, но точно знал одно: мои понятия о том, что правильно, а что нет, что допустимо, а что не очень, сильно изменились. И я просто не смогу жить дальше, если не спасу этих девушек. Но надо было отвечать, и я сказал так, как мог:
– А раз ищет, то надо ему это дать. Так дать, чтобы зубами подавился. Он ведь Сарочку отпустить не может, Карен. Девушек, как считается, грабители похитили. А допрашивать ее наверняка он сам будет. Так что не отпустит…
Я помолчал, а потом решительно закончил:
– Я Сарочку вытащу, чего бы мне это ни стоило, Карен. И с Карабарсом посчитаюсь. Иначе просто жить дальше не смогу. Помоги мне, Карен!
Теперь уже замолчал Данелян. Но ответ его был твердым:
– Хорошо, Юра-джан, я помогу. Вернее, мы поможем, я и мои ребята.
«…А на следующий
К тому же польза от него оказалась немалая. Когда ему сказали, что мы хотим не просто отомстить, но и отыскать и спасти девушек, он попросил пару дней и поднял всех своих осведомителей. Хорошие полицейские бывшими не бывают. Так что уже к четвергу мы знали, что девушек держат в отдельно стоящем флигеле, неподалеку от казарм Сотни.
Он же нарисовал нам план казарм. Он-то дом Попандопуло хорошо знал, не раз навещал. А про все произведенные изменения разузнал у строителей. Карен вызвал откуда-то пятерку своих земляков, и мы начали планировать операцию».
Крит, Ханья, 28 октября 1896 года, среда
– И все же, Карен, я сомневаюсь, а вдруг это провокация? Ты же сам говоришь, господин Дениз-оглы хоть и брал взятки, но за порядком всегда следил! И туркам служил не за страх, а за совесть. А тут он напрашивается вместе с нами турок убивать. И помощь предлагает. Ну, сам подумай, сомнительно ведь!
– Эх, Юра, – вздохнул Карен, – молодой ты пока и не понимаешь, что женщина с нашим братом, мужиком, сделать может. Если любовь настоящая, то порой так корежит, что весь мир наизнанку!
Я вспомнил, как меня корежило из-за измены Юли, вздохнул и сказал:
– Почему же? Понимаю. Забыл просто, как это бывает…
– Ну, тогда тем более. Любил он ее. Может, и сам не понимал, как сильно любил. Тут ведь, Юра, Восток. И мужику неприлично признавать, что женщина им вертит. Так что он, может, и от себя скрывал, как сильно ее любит. И понял лишь тогда, когда потерял ее навсегда. Я, Юра, ему в глаза смотрел. Пусто ему теперь. Пока не отомстит, дальше жить не сможет.
Карен помолчал немного, а потом продолжил:
– Других турок, ты прав, он не тронет. И нам не даст. Но этим, из Сотни, он мстить будет, пока жив. Или пока они живы.
Крит, Ханья, 29 октября 1896 года, четверг, утро
Карабарс не очень хотел снова встречаться с этим одесским ростовщиком. Необходимые ему деньги уже получены, бизнес закрутился… А новая ответственность ему не нужна. Да и мало ли, вдруг он вычислил, кто и зачем на самом деле их грабил? Но и отказаться было нельзя, подозрительно. Поэтому пришлось идти.
Как оказалось, не напрасно.
– Господин Мехмет-оглы! – довольно жестко начал Рабинович, намеренно опустив слово «уважаемый». – Ваша выходка с ограблением поначалу разозлила меня. Неужели я недостаточно ясно дал понять, что многое знаю о ваших делишках? Но так случилось, что ваша выходка может быть мне полезна. И потому я готов не только закрыть на нее глаза, но и доплатить вам еще тысячу лир.
– Золотом! – жестко уточнил он, увидев, что сотник пытается возражать. Подождав немного и убедившись, что возражений не последует, он развернул свою мысль:
– Дело в том, что одна из ваших пленниц, эта Сара, здорово мешала моим планам. Я привез сюда свою троюродную племянницу, чтобы выдать ее замуж за Гольдберга. И по-прежнему планирую так поступить. Поэтому будет хорошо, если примерно через недельку вы, господин сотник, «героически освободите» мою Софочку из лап рабовладельцев. А вот другая, наоборот, должна в этих лапах и пропасть. Мы поняли друг друга?
«…Как обычно, больше всего времени заняли планирование и подготовка. Согласитесь, трудно выработать толковый план, если вас всего восемь человек, а у противника бойцов больше сотни. Нет, всяческие там спецназы и разведывательно-диверсионные группы занимаются этим и в жизни, и в кино, причем в кино, как правило, побеждают. Только вот мало кому известно, что в жизни эти самые спецназы проигрывают не сильно реже, чем побеждают. А уж потери у них… Даже знаменитая американская «Дельта», и та в Иране облажалась по полной [32] , а у них и техника – закачаешься,
К тому же, как диктовал мне здравый смысл, большая часть успешных рейдов спецназа обеспечена их умением тихо подкрасться и не менее тихо уйти. А шум они, если нужно, поднимают уже потом, когда все подготовлено, и только чтобы прикрыть отход.
Поэтому основную ставку мы решили сделать на явную недисциплинированность бойцов Сотни и на раздобытые начальником полиции сведения, что в бывший дом Попандопуло вел подземный ход. Ход удалось обнаружить. Только вот вел он, увы, не к пристройке, где держали девушек, а в подвал, расположенный прямо под основными казармами Сотни. Причем конец этого хода строители заделали несколькими рядами кирпичей. Так что тихо в эту казарму нам не проникнуть. Но, впрочем, и не надо.
Дениз-оглы страшно удивился моей просьбе навестить пепелище, оставшееся от приюта, и принести мне лабораторный дневник, спрятанный в тайнике (именно поэтому я надеялся, что он уцелел), и остатки карбида кальция, килограммов двенадцать-тринадцать примерно. Нет, он мне поверил, что карбид не горит и потому скорее всего уцелел. Но зачем?! И что я ему мог ответить? Только сказать, что «так надо». Что из карбида при реакции с водой получается горючий газ, он и так знал, что газ называется ацетилен, ему не важно. Ну а как получать взрывоопасную смесь ацетилена с воздухом, да еще как сделать, чтобы она взорвалась не сразу, а в нужный момент, я его учить не собирался. Главное, что я сам это представлял…»
32
Воронцов упоминает, операцию «Орлиный коготь», проведенную 24 апреля 1980 года вооруженными силами США на территории Ирана с целью спасения 52 заложников из посольства США в Тегеране. Операция представляла собой целую цепь провалов, в результате в пустыне были брошены все: трупы пилотов и других членов экипажей, вся секретная документация по проведению операции и книги радиокодов. К освобождению заложников даже не приступили.
Крит, Ханья, 1 ноября 1896 года, воскресенье, ночь и раннее утро
Так что в предрассветный час мы просто таились неподалеку от казарм Сотни и ждали, когда же ахнет в подвале казарм эта самая смесь.
Честно говоря, я сильно нервничал. Мог подвести мой запал, могли найтись дырки, и концентрация ацетилена уменьшилась бы ниже взрывоопасной. Слишком многое было поставлено на этот пока еще не опробованный мной способ.
Но других вариантов не было. Одолеть целую сотню в «честном бою» нам не светило.
Армяне, все поголовно, вооружились дробовиками, я был со своими любимыми револьверами, а шеф полиции – с винчестером «сорок четвертого калибра», в двенадцатизарядном варианте [33] . И где он его только раздобыл?
Наконец, когда восток уже порозовел, вдруг ахнуло. Нет, должен вам сказать, что мои детские эксперименты, когда масса взрывчатки измерялась десятком-другим граммов, совершенно не давали впечатления о том, что это такое, когда жахнет почти треть центнера тротилового эквивалента. Тем более что жахнуло оно внизу казармы. Уцелевших ТАМ не было, и быть не могло!
33
Калибр примерно 11,2 мм. Один из самых популярных на то время. Двенадцатизарядными, как у начальника полиции, делали винтовки с заряжанием «через боковое окошко». Модель славилась высокой скорострельностью. Рекламные материалы компании говорили, что опытный стрелок способен выпустить весь магазин за 15 секунд. К тому же дюжина патронов в магазине – солидное по тем временам преимущество. Что же касается «где добыл», Воронцову неоткуда знать – винчестеры состояли на вооружении турецкой армии еще со времен Плевны.
Мы выскочили из своего укрытия, преодолели забор и торопливо, пока противник не очухался от звона в ушах, пристрелили нескольких часовых. Потом оставалось только добежать до флигеля, схватить обеих девушек, натянуть на них прихваченные балахоны (вот уж до сих пор не знаю, как их мусульмане называют) и рвануть к берегу. А там уже ждала лодка…
Софочка проснулась незадолго до рассвета. Она не могла понять, что ее разбудило, но тревога витала в воздухе. Поэтому она оделась сама и растолкала Сару, пыталась даже заставить ее одеться, но без толку. И тут вдруг – БУУММ! – раздался неимоверный грохот. Потом в стены и по ставням застучали какие-то обломки, раздались выстрелы… А дальше дверь распахнулась и в дверях появились какие-то странные фигуры, все одетые в черное. Даже лица были прикрыты черными повязками. Софочка в ужасе закричала!