Путь наемника

Мун Элизабет Зухер

— Нет, нет, не сегодня. Ты еще не готова. Оставайся здесь. Я так и думал. Твое исцеление займет не один день.

Махнув рукой на прощание, он пошел через поляну по тропинке в сторону Бреверсбриджа.

Пакс села на пороге, дрожа и обливаясь потом. Она ненавидела себя за тот страх, что снова лишил ее всякой воли к сопротивлению. Ей не удастся заставить себя хотя бы заглянуть в таверну — даже здесь, в этом городе, где у нее все сплошь друзья и нет ни одного врага. Она посмотрела на свои сильные, покрытые множеством шрамов руки. Если она не сможет держать в них меч или лук,

что же ей делать? Не оставаться же навеки здесь с киакданом. К этому она не готова. Она привычно потянулась к кошельку на поясе, но тут Же вспомнила, что выложила его содержимое в чашу для подношений. Теперь у нее ничего не было — ничего из того, что она заработала за все годы службы. Наемным солдатам вообще редко удается скопить много денег, но по крайней мере они всегда берегут какие-то свои талисманы или амулеты. У Пакс же не осталось ничего — ни красной лошадки от Сабена, ни медальона Канны. Теперь у нее не было даже последней спасительной надежды — кольца, подаренного герцогом. Это было уже третье кольцо, врученное им ей за время службы, и всех трех она умудрилась тем или иным образом лишиться.

Как и в предыдущий раз, когда киакдан вернулся, Пакс не смогла бы сказать, сколько времени его не было. Он просто вырос перед ней в вечерних сумерках как из-под земли. В руках у него опять был большой глиняный горшок. Пакс заставила себя встать, и они вместе вошли в дом. На этот раз она помогла ему распаковать ужин и накрыть на стол. Более того, она не стала утверждать, будто не хочет есть. Киакдан принес баранину, запеченную в густом соусе, тушеные овощи и грибы. Опять. Пакс хотела было спросить, сколько это все стоит, но, встретившись взглядом с колдуном, предпочла промолчать. Ела она молча и сосредоточенно, удивляясь своему аппетиту, но при этом ее не оставлял страх перед неизбежными расспросами магистра.

Однако за все время ужина Оукхеллоу так ничего и не сказал. Он быстро покончил с ужином и сидел молча, глядя в стену, пока Пакс доедала и убирала со стола. Затем, будто очнувшись, он обернулся к ней и с улыбкой спросил:

— Ты, наверное, хочешь знать, когда я начну тебя расспрашивать?

Пакс отвела взгляд, но затем усилием воли заставила себя посмотреть собеседнику в глаза.

— Да, — ответила она.

— Я собирался заняться этим сегодня вечером. Но передумал.

Последовала долгая пауза. Пакс посмотрела в потолок, обвела взглядом комнату, а затем наконец решилась спросить:

— Почему?

Он вздохнул и покачал головой:

— Честно говоря, я не уверен, что сумею тебе это объяснить. Насколько ты знаешь, целительство — это дар всех киакданов.

Пакс кивнула.

— Ну так вот: часть этого дара состоит в знании того, когда именно нужно применять то или иное целебное средство, когда действовать, а когда ждать. Если речь идет о людях, очень важно знать — когда спрашивать, а когда молчать. О том, что тебя мучает — что бы это ни было, — ты сейчас говорить не готова.

Пакс беспокойно заерзала на стуле.

— Вы, наверное… вам, по всей видимости, рассказывали, что…

— Мне много чего рассказывают, — перебил ее киакдан. Пакс внимательно смотрела ему в лицо.

— В

основном все то, что достигает моих ушей, оказывается ложью. Все новости, которые доходят до нашего городка, лежащего в стороне от главных караванных дорог, обрастают большим количеством излишних, придуманных подробностей. И что бы я про кого ни слышал, тебя должна волновать только ты сама, только твое состояние. Только ты и будешь в конце концов исцелена. Ты — и никто другой. Нужно лишь дождаться подходящего момента.

Пакс отвернулась. Из ее глаз снова потекли слезы.

— Ну вот видишь — ты еще не готова. Но ты не бойся: время придет. Пусть твое тело восстановит силы. На это потребуется несколько дней. Ты уже выглядишь лучше, хотя сама, может быть, этого не замечаешь.

— Но я… я ведь даже не смогла заставить себя… — Ее голос прервался, и она закрыла лицо руками.

— Все это пройдет. Пройдет.

Не успели прозвучать слова киакдана, как тепло и покой разом обволокли Пакс. Боль опять отступила.

Но несколько дней спустя, ночью, кошмар вернулся к ней. Она вновь сражалась не на жизнь, а на смерть, вновь ее мучили голод и жажда, вновь страшно болели раны. Опять чадили смрадом горевшие зеленым пламенем факелы, опять обрушивались на ее тело удары кнута и клинка. И вдруг Пакс очнулась, обнаружив, что киакдан сидит рядом с нею и держит ее за руку.

Свечи заливали комнату мягким светом. Несколько секунд Пакс, как безумная, оглядывалась вокруг, все еще не в силах прийти в себя после кошмарных сновидений.

— Успокойся, — тихо сказал колдун. — Не нужно ничего говорить. Ты меня узнаешь?

Не сразу, словно подумав, она кивнула. В горле у нее пересохло, и она с трудом произнесла:

— Вы — господин Оукхеллоу.

— Правильно. И здесь, в моем доме, ты в безопасности. Лежи, не пытайся встать. Сейчас я принесу тебе чего-нибудь попить.

Ароматная мятная вода приятно охладила ее горло. Пакс попыталась сесть, но киакдан удержал ее. Все ее тело по-прежнему била дрожь. Попытавшись унять ее, Пакс почувствовала боль во всех старых ранах.

— Тебе все еще больно? — спросил колдун.

Пакс кивнула.

— Как давно тебе нанесли эти страшные раны? Пакс попыталась сосчитать. Мысли ее убегали куда-то в сторону, и лишь немалым усилием воли она смогла заставить их собраться.

— Насколько я помню, это случилось прошлым летом. В конце лета.

— Так давно? — Киакдан удивленно поднял брови. — Ну и ну! И какое же колдовство наложило на них заклятие? Пакс устало покачала головой.

— Я не знаю. Киакномы… Паладин и маршал Геда пытались излечить меня, но потом…

— Киакномы? Да как тебя к ним занесло? Пакс, отвернувшись, произнесла:

— Они взяли меня в плен. В Колобии.

— Вот оно что! Теперь понятно, почему лечение идет так тяжело. Это они заколдовали раны такой болью?

— Нет… не совсем так. Дело было…

Кошмарные воспоминания лишили Пакс дара речи. Она лишь энергично затрясла головой. Киакдан аккуратным, но сильным движением взял ее за подбородок и заставил успокоиться.

— Ну все, на сегодня хватит, — сказал он. Увидев в ее глазах страх, он добавил: