Путь небес
Шрифт:
– ержать строй! Держать строй! Не нарушать – Во имя Императора! Надир! Больше мощ…
– сят пять румбов разворот. Дать еще один залп. Следите за контратаками с…
– ам больше не выдержать этого, лорд. Корпус пробит, промети…
– о! Нет! Пока нет! Что это? Что за чертовщина…
Эти голоса сплетались, словно нити, вдохновляемые страстями и желаниями, которые были пустяком на лике имматериума. Скоро эти голоса утонут в его огромной волне
– Лорд, – раздался по связи голос Вон Калды.
Эйдолон уже знал, что скажет советник, но позволил воину заговорить.
– Да?
– Они прорвут оцепление, – неохотно доложил Вон Калда. – Они теряют множество кораблей, но мы не сможем помешать им высадиться. Основа укреплена, но если он с ними…
Эйдолон уловил едва заметную паузу в голосе советника, и решил, что накажет его за это. Примарх – это примарх. Но и они совершали ошибки. И их убивали.
– Спокойно. Я отправляюсь туда, – сказал Эйдолон, наконец, шагнув через железные врата в зал телепортации. Когда он занял свое место, какофоны вокруг него отдали честь. Из-за боевых стимуляторов их движения стали дерганными, а линзы шлема переливались, словно полированный перламутр. – Чего ты боишься, Вон Калда? Смерти?
– Мы теряем здесь солдат, мой командор, – ответил Вон Калда. – Мы знаем, что они не смогут воспользоваться Вратами. Не позволить ли им…
– Каждый убитый нами здесь уменьшает число защитников Терры, – ответил Эйдолон, чувствуя нарастание эфирной энергии в помещении. Вокруг него по колоннам поднимались рычащие разряды молний, искажая реальное пространство. – И, кроме того, ты упустил самое важное.
Воздух задрожал, сжавшись перед вспышкой, которая вывернет реальность наизнанку и метнет живое копье варпа в мир чувств. Эйдолон поднял громовой молот, ожидая кратковременный перенос, а вместе с ним мимолетную передышку от вечной агонии его жизни.
– Что именно? – спросил Вон Калда. Его голос становился все тише по мере нарастания телепортационного заряда.
Эйдолон улыбнулся.
– Что мы живем ради этого.
Затем помещение залил свет, чувства погасли, и какофоны отправились через миры и разумы в ревущее сердце битвы.
Шибан нанес мощный удар, надеясь, что вес гуань дао позволит сломать вражеский меч. Противник мастерски парировал, не обращая внимания на засыпавшие его доспех искры расщепляющего поля. Вокруг них продолжался ожесточенный ближний бой, распавшийся на отдельные поединки в затененных уголках зала. Под ногами оглушительно выли двигатели «Терце Фалион».
Легионер Детей Императора был силен и искусен в обращении с мечом. Как все сыны Кемоша он использовал классическую технику фехтования. Их клинки снова столкнулись, не принеся ни одному из противников преимущества. Воины разошлись, двигаясь осторожно и высматривая бреши в почти идеальной защите.
– Что с тобой случилось? – спросил его враг, бросив взгляд на нескладные конечности и грубую броню.
Шибан промолчал, сохраняя концентрацию. Он нанес хлесткий удар, целясь в шею мечника. Чемпион Детей Императора отступил, избежав удара, и тут же контратаковал.
– Ты двигаешься, как машина, – снова заговорил противник, сблизившись и обрушив шквал ударов. – Я убил много твоих сородичей, и они сражались больше как люди.
– Мы все изменились, – прохрипел Шибан, начиная восхищаться упорством своего врага. Он был на голову выше тех, кого прежде убивал Белый Шрам, и мастерски владел своим оружием.
– Верно, все до последнего.
Они снова сошлись, принимая удары на доспехи, когда гуань дао и сабля отскакивали друг от друга.
Шибан ударил пятой глефы, но на волосок промахнулся. В результате ему пришлось защищаться, остановив лезвие сабли в последний момент. Белый Шрам отступил на шаг, выигрывая пространство и используя мощь своей аугметики.
«Я тоже привык сражаться мастерски и красиво».
– Ты не болен, – заметил Шибан. Слова сорвались с его губ почти непроизвольно.
Болезнь. Так орду стала называть разнообразные мутации и самокалечение, практикуемые в Легионах Предателей. Многие воины теперь больше походили на зверей, нежели людей. Их генетически усовершенствованные тела портили и извращали в добровольном аду постоянных выдумок.
Чемпион Детей Императора свирепо рассмеялся.
– Как мои братья? Нет. Пока нет. Но буду.
Шибан продолжал отступать, увлекая противника за собой. Уголком глаза он заметил, что его воины делают то же самое, как и планировалось. Белые Шрамы отходили к командному мостику.
Вой двигателей под ногами становился все громче.
– Я никогда не пойму этого, – сказал Шибан.
Из-под шлема раздалось фырканье. От кружащегося меча закованное в броню тело словно окутала серебристая дымка. Клинки с лязгом сталкивались снова и снова.
– Чего ты не можешь понять, дикарь? Что мы захотели чего-то большего? Вам предложили дар, а вы оказались слишком просты, чтобы понять его. Ваша битва уже завершена, все, что у вас осталось – это ограничения. – Клинки кружили вокруг друг друга, уклонялись, кололи, рубили. – А вот для нас… Для нас ограничения перестали существовать.
Шибан добрался до подножья лестницы. Он чувствовал усталость в мышцах, которые у него все еще оставались. По внутренней поверхности горжета стекал пот. Враг был быстрее, сильнее, искуснее и сражался саблей так, словно та ничего не весила.