Путь невидимых. Подлинная история нин-дзюцу
Шрифт:
При всей фольклорности этой истории в ней содержится довольно важная информация. Главным образом это относится к начальной фразе текста: «В период Южной столицы…». Под названием «Южная столица» в историю Японии вошел г. Нара. Однако весь контекст опровергает версию соотнесения «Южной столицы» документа с Нарой. По-видимому, речь идет о Ёсино, где находилась столица Южного двора. И тогда факт, что представители семьи Момоти несли службу в Ёсино, обретает большое значение.
О том, что ниндзя из Кога тоже поддержали Южный двор, свидетельствует предание о происхождении фамильного герба семьи Кога, на котором изображен топор с хризантемой поверх него в окружении цветков хризантемы.
По легенде, во время пребывания императора Южной ветви в своей временной
Однажды весенним днем император вышел на прогулку в лес и неожиданно для себя увидел там «лесоруба» из Кога, который тут же распростерся на земле в глубоком поклоне. Император спросил его, кто он такой, и получил почтительный ответ: «Я – человек из Кога (Кога-моно) и охраняю вашу резиденцию снаружи». Император уже слышал о ниндзя из Кога и потому не особенно удивился, но ему почему-то захотелось как-нибудь поблагодарить этого молодого синоби, который, возможно, уже не раз рисковал своей жизнью для его безопасности. И он протянул Кога-моно цветок хризантемы, сорванный по дороге. Тогда ниндзя, у которого в руках был топор, повернул его лезвием к себе, взял одной рукой за лезвие, а второй за рукоять и вытянул руки вперед. Император улыбнулся и положил хризантему сверху на лезвие топора. После этого случая семья Кога изменила свой старый герб в память о встрече ниндзя с императором в лесу.
Синоби повсюду
Начиная с периода Намбоку-тё, упоминания о действиях ниндзя то и дело появляются на страницах летописей и воинских повестей. Считается, что впервые слово «синоби» использовалось в значении «шпион» в знаменитой эпопее «Тайхэйки». В ней имеется немало упоминаний активности ниндзя. Например, в 20 свитке в главе «О поджоге [храма] Хатимана» читаем: «Одной из ночей под покровом дождя и ветра [Моронао] послал превосходного синоби на гору Хатиман-яма, и [он] поджег храм [Хатимана]».
В «Тайхэйки» сообщается и о целых отрядах синоби. Князь Миякэ Сабуро Котоку из провинции Бидзэн вместе с Хагино Хикороку Асатадой из провинции Тамба организовал заговор против сёгуна Асикага. Однако его замысел вскоре раскрылся. Верный сёгуну полководец Ямана Идзу-но Ками Токиудзу во главе войска в 3000 воинов вторгся в провинцию Тамба, захватил вражеский провиант и поймал в плен самого Асатаду. Главный заговорщик, Котоку тоже попал в крайне затруднительное положение – сюго сразу 3-х провинций – Бидзэн, Биттю и Бинго – бросили против него пятитысячную армию. Тогда Котоку бежал в Киото и разослал циркуляры по всем областям с требованиями о подкреплениях. Со всех концов страны в Киото потекли отряды самураев. В целях обеспечения скрытности сосредоточения войск, они размещались небольшими группами в городках Сакамото, Удзи, Дайго и других. Котоку назначил начальником своей разведки управляющего Киото Сиро Цудзуки нюдо. Это стало роковой ошибкой заговорщика, так как Цудзуки, получив информацию о расположении отряда синоби Котоку в городке Сидзёмибу, накануне выступления войск атаковал его во главе 200 воинов. Синоби Котоку были отважными молодцами, не знавшими страха смерти, и дорого продали свои жизни. Трое из них забрались на крышу одного из домов и расстреляли все стрелы из колчанов, а потом распороли себе животы, не пожелав сдаться на милость победителю. В итоге планы Котоку провалились, и он был наголову разбит верными сёгуну войсками.
Двенадцатилетний киллер Кумавака
В списке «Тайхэйки» храма Сайгэн-ин сообщается, что синоби Кумавака проник в покои Хоммы Сабуро и убил его. Вопли Хоммы привлекли внимание слуг, но, когда они вбежали в его покои, было уже поздно – умирающий лежал посреди комнаты в луже крови, а сам убийца словно растворился в воздухе, чем поверг в изумление всех преследователей. Этот эпизод историки нин-дзюцу считают самым ранним описанием «работы» синоби.
Однако в стандартном варианте «Тайхэйки» вся ситуация выглядит по-иному. Здесь Кумавака – уже не синоби, а двенадцатилетний сын Среднего советника Хино Сукэтомо, выступившего на стороне Годайго и казненного по приказу сторонника дома Ходзё «мирского монаха» Ямасиро-но Хоммы. Правда, и в этом варианте эпизод мести Кумаваки представляет немалый интерес: "Хоть и был Кумавака еще юн, духом был он очень отважен. Он вверил останки отца своему единственному слуге и отослал его назад в столицу со словами: «Отправляйся вперед меня на гору Коя и похорони их во внутренней обители или каком-нибудь ином подобном месте». Сам же он остался в месте пребывания Хоммы, притворившись, что его сразила болезнь, ибо замыслил он отомстить Хомме за его бессердечие, из-за которого не смог он встретиться с родителем в этом мире.
4 или 5 дней Кумавака пробыл в постели, будто сраженный горем. Однако ночью он тайком выбрался наружу, чтобы узнать, где почивал Хомма, с мыслью: «Если будет возможность, я заколю Хомму или его сына, а потом вскрою себе живот».
И вот наступила ночь, когда бушевал ужасный ливень и ветер, и все вассалы спали в сторожках за двором усадьбы. В эту ночь Кумавака стал незаметно красться к опочивальне Хоммы, думая: «Это как раз такой удобный момент, какого я ждал».
Но не хранила ли судьба Хомму? Его не было в месте, где он обычно спал, и Кумавака никак не мог его отыскать. Кумавака увидел фонарь, горевший в маленькой комнате, и прокрался вовнутрь с мыслью: «Ежели внутри сын мирского монаха, я отомщу, поразив его». Однако в одиночку спал здесь человек по имени Хомма Сабуро, как раз тот, кто отсек голову его превосходительства Среднего советника.
«Очень хорошо! – подумал Кумавака. – Его также можно счесть врагом отца, наравне с мирским монахом из Ямасиро».
Он приготовился броситься на Хомму Сабуро, но вновь заколебался в тревоге: «Поскольку нет у меня ни короткого меча-кодати, ни длинного меча-тати, я должен завладеть его оружием. Но свет очень ярок. Не проснется ли он, когда я подберусь поближе?».
Так думал он и стоял в смущении. Взглянув в сторону фонаря, он увидел множество ночных бабочек, льнувших к чистым раздвижным дверям (а дело было летом). Тогда он приоткрыл дверь, и насекомые роем устремились вовнутрь, быстро затушив огонь.
«Теперь у меня получится»! – обрадовался он.
Подойдя к Хомме Сабуро, пребывавшему в глубоком сне, Кумавака увидел меч и нож близ подушки. Он заткнул кодати за пояс, вытащил тати из ножен, приставил его к груди Хоммы и, с мыслью, что убить спящего – все равно, что заколоть труп, пнул ногой подушку. И когда Хомма проснулся, Кумавака недрогнувшей рукой вонзил меч ему в живот чуть выше пояса, так что меч проткнул насквозь татами на полу, а затем еще раз вонзил меч в горло. Потом, ничуть не испугавшись, он спрятался в бамбуковых зарослях позади [усадьбы].
Услышав крик Хоммы Сабуро, который тот издал, когда меч вонзился ему в грудь, стража с воплями бросилась на крик. И когда они зажгли свет, они увидали маленькие кровавые следы.
"Господин Кумавака совершил это! – сказали они. – «Но никак не мог он выйти за ворота, ведь вода во рву чрезвычайно глубока. Отыщем его и убьем!»
Запалив сосновые факела, они искали повсюду, даже под деревьями и в тени кустов.
Сидя в зарослях бамбука, Кумавака подумал: «Куда бежать мне теперь. Лучше покончить с собой, чем попасть в руки других».
Но поразмыслив еще немного, он решил: «Я убил ненавистного врага отца. Если сейчас я как-нибудь сохраню свою жизнь, могу ли я не помочь императору и не исполнить многолетнюю мечту отца? Тогда я и впрямь буду преданным человеком и достойным сыном! Если это возможно, почему бы мне не постараться незаметно бежать?».
Он решил перепрыгнуть через ров, но сделать это не мог никоим образом, так как ров имел 18 сяку в ширину и 10 сяку в глубину. Тогда он ловко вскарабкался на верхушку черного бамбука, росшего над водой, сказав: «Переберусь на ту сторону, сделав мост из этого бамбука». Вершина дерева согнулась вниз до другой стороны [рва], так что Кумавака с легкостью перебрался через ров.