Путь падшего
Шрифт:
Челядинца у входной арки нет. Нау не готова к моему визиту. Я хотел сделать ей сюрприз и не послал гонца.
Внутренний Голос напомнил, какие узоры на замке двери нужно поворачивать, чтобы открыть её. Вошёл в пустой коридор, освещённый одним желтоватым светильником. Издалёка, из одной из тех зал, в которых я никогда не бывал, доносилось протяжное пение.
Я пошёл на звук.
Привыкнув к моему отсутствию, Нау Саран превратила одну из зал в алтарную комнату Всенаправленного Ветра Моваха. Каким-то образом втащила в неё внушительную статую косматого
В зале было традиционное круглое окно. Хотя оно смотрело в сад, но всё равно есть вероятность, что какой-нибудь глазастый сосед увидит кощунственного идола и обряды поклонения ему и побежит с доносом в сословие Помогающих Создателям.
И ещё. Госпожа Нау Саран нашла скучным поклоняться Моваху в одиночестве, поэтому пригласила нескольких единоверцев, все молодые мужчины. Окружив многорукого идола, они качали головами в остроконечных шапках и довольно громко пели гимны. Восхваляли истинную всенаправленность и отчётливо ругали сословие Помогающих Создателям, что оно столь глупо сократило направления Всеобщего Путь до Двенадцати Тысяч Создателей.
Полный набор кощунников и кощунственных речей. И где? В доме уполномоченного помощника Совета Правителей, славного дивианца который по умолчанию должен быть правоверным!
Самой Нау в молельной не оказалось.
Заметив меня, парни в остроконечных шапках испуганно заметались по комнате. Они оказались представителями мирных предназначений, а не теми воинственными моваховцами, которые лихими «Порывами Ветра» расправились с напавшими на нас наёмниками.
— Так-так, — сказал я.
Прошагав по коридору, я заглянул в ванную залу: так и есть — группа радостных сектантов плескалась в бассейне. Их остроконечные шапки выставлены в ряд, как дорожные конусы на месте аварии.
Со стороны выхода в сад послышался басовитый смех, сопровождаемый знакомым мелодичным хохотом Нау.
— Та-а-ак… возвращается, значит, муж из командировки…
Я направился в сад.
Интересно, что злости к моваховцам во мне нет. Больше раздражало, что моей недвижимостью, а так же смехом моей жены, распоряжались какие-то незнакомцы в остроконечных шапках.
В саду тоже нескучно: несколько сектантов расположились на циновках и устеленных роскошными матрасами лежаках. Обставив себя шкатулками с едой, они банально обжирались. Нау полулежала рядом на толстом белом матрасе и жестами посылала челядинцев то к одному, то к другому жрущему сектанту. Остальные гуляли по моему саду, как у себя на ветроломе, одетые в домашние халаты и тапочки. В мои домашние халаты и тапочки!
— Кажется, ваше время вышло, господа, — сказал я. — Пора и вам утекать.
Нау испуганно вскочила с матраса. Подбежав ко мне, поклонилась. После долгой разлуки славная жена должна произнести традиционное приветствие, упомянув, как истосковалась по любимому мужу. Вместо этого Нау пробормотала:
— Гости скоро уйдут.
— Дай-ка я их провожу, — сказал я, и вытянул руку с
Морщась от разрядов, Нау опустила мою руку:
— Гости сами найдут выход.
— Лучше бы они забыли сюда вход, — буркнул я.
Впрочем, служители Всенаправленного догадались, в каком направлении им двигаться. Спешно поклонившись мне, разбежались, как преступники во время облавы небесной стражи.
Пока меня не было, сад изменился. У пруда стояла закрытая тканью статуя. Подняв край покрывала, убедился, что статуя изображала шестирукого бородача с искажённым злостью лицом — Всенаправленный Ветер Мовах собственной персоной. У его подножия видна полузасохшая кровь жертвоприношения. Я всё ещё надеялся, что не человеческого.
Будто одной алтарной комнаты им мало! Ещё и в саду устроили культовое место.
— На моё золото воздвигла идолище поганое?
— Ты хочешь, чтобы я снова зарабатывала своё золото? — дерзко отозвалась Нау и задёрнула покрывало статуи.
Вместо ответа я схватил её за шею, пригнул и сказал:
— Я много дней провёл в низком царстве, милая жена.
— Как же я рада, что ты вернулся, — прохрипела Нау. — Разлука была невыносимой.
— Я думал о тебе.
— Понимаю. Позволь позвать челядинца, чтобы он подготовил ложе…
— Нет времени.
Расправив крылья, подхватил Нау и влетел с нею в первое попавшееся окно какой-то комнаты моего дворца.
? ? ?
Акт супружеской верности получился весьма интенсивным, но при этом затянутым, как филлерный эпизод аниме сериала. Я был груб, жесток и безжалостен.
Сначала Нау терпела, потом ныла, потом рыдала и пробовала уползти, но я хватал её за ногу и тащил обратно на пол. Наше занятие любовью напоминало многократное изнасилование, которое в финальное его части начало нравиться Нау.
Утирая слёзы и радостно всхлипывая, она прижалась ко мне, не желая отпускать.
— Ну, всё, всё, — сказал я, отцепляя её руки от своих запястий. — Мне пора на войну.
— Нет, — замотала Нау головой. От её мокрых волос разлетелись капельки пота. — Я не хочу, чтобы тебя убили.
— У небесных воинов говорят: «Завернулся в покрывало смерти».
— Тем более не хочу.
— Милая жена, уверяю — в ближайшие десять поколений я не рассчитываю заворачиваться.
— Ветры Всенаправленного дуют во все стороны разом. Один из них всегда несёт смерть.
— Да что же ваш Мовах злой такой? Это потому что у него последователей нет?
— Мовах не злой и не добрый, он — весь и всё. Смирись с этим.
Я собрал разбросанные по полу доспехи. Кинул Нау ворох разорванных на лоскуты тканей, недавно бывших её халатом.
Глядя на её прекрасные бёдра с красными следами от моих пальцев, я проникся к Нау чем-то вроде любви.
— Обещаю, что не умру, — серьёзно сказал я.
Прикрывшись обрывками, Нау сказала:
— Подожди в спальне Ваена. Я скоро вернусь. У меня есть кое-что для тебя.