Путь повстанца
Шрифт:
— Знаю что? — переспросила она.
Соседка выглядела очень печальной.
— Когда нужно сдаться, — с надрывом в голосе произнесла Зорада, осматривая собственное тело. Ей пришлось поджать ноги, упершись коленями в потолок, и согнуть спину в три погибели, чтобы поместиться на тесной койке. — Я стара, — всхлипнула она, — и мне дали долгий срок.
Джин знала, что должна что-то сказать. Она вспомнила слова матери, говорящей о Силе; слова отца о том, что все, что он сделал, было ради нее; слова Со о его немыслимых сражениях и слова Акшайи о ее тщетной надежде.
Но
И сейчас, лежа в темноте и наблюдая, как в глазах сокамерницы угасает вера в будущее, Джин Эрсо осознала, что своих слов у нее нет.
Следующим вечером Джин и Зорада получили одинаковые наряды — установить стабилизаторы в скалистых ущельях к западу от тюрьмы. Имперцы собирались возвести там очередной завод, но планету время от времени потряхивало. Девушка была не в восторге от предстоящей работы, но радовалась возможности вырваться наружу.
Транспорт отвез их к началу сети извилистых каньонов, в двадцати километрах южнее основного тюремного комплекса. Расселины напоминали трещинки в хлебе, который выпекала мама Джин. Стабилизаторы нужно было внедрить в стены каньонов максимально глубоко.
Штурмовики-охранники наблюдали за тем, как Джин и другие арестанты без страховки опускались в узкие, неровные щели в земле. И все же девушка радовалась за Зораду. Ланниксам нужен был простор, узкая тюремная камера и фабричные цеха лишь еще больше вгоняли ее сокамерницу в уныние. Правда, снаружи было не сильно лучше: Вобани окутывало толстое облако космической пыли, а солнечные лучи редко пробивались к поверхности планеты.
Спускаясь вниз, Джин с благодарностью вспоминала тренировки Со. Закрепив инструменты за плечами, она прижалась спиной к одной стене ущелья и, цеп-ляясь за вторую, спустилась насколько смогла — метров на двадцать. Подниматься обратно будет гораздо тяжелее. Девушка по опыту знала, что ноги начнет сводить судорогой, а спина будет ныть из-за вдавленных в нее инструментов.
Послышалось чье-то сопение, и Джин, увидев спускавшуюся в паре метров от нее Зораду, с которой редко оказывалась так близко, кивнула сокамернице.
Проигнорировав кивок, Зорада отклонилась назад, насколько ей позволила стена ущелья, и уставилась на небо.
— Эй, ты! Ланникс! Живо за работу! — закричал стоявший на краю обрыва штурмовик и направил бластер в расщелину.
— Джин, это никогда не кончится, — произнесла Зорада, не поворачивая головы.
Девушка не могла отрицать очевидное.
— И ты тоже за работу! — приказал имперец, поводя прицелом между арестантками. — И без разговоров!
Джин достала лазерную кирку и принялась сканировать поверхность скалы. Лазер проник глубоко внутрь породы, пикнул датчик, и девушка прочла полученную информацию. Затем узница взялась за отбойную дрель и принялась сверлить неуступчивый камень. Кости девушки вибрировали от отдачи, а осколки впивались в ее незащищенную кожу. Как только в скале образовалась дыра подходящих размеров, Джин вставила внутрь стабилизатор.
Теперь предстоял утомительный путь наверх. Спина сосредоточенно переставлявшей ноги Джин стала скользкой от пота. Кожу покрыли влажные полосы с налипшей на них пылью, которые, впрочем, быстро высохли благодаря прохладному воздуху. Когда умирающая от усталости девушка наконец выбралась наружу, таща за собой отбойную дрель, уже начало смеркаться, а по изломанной поверхности планеты протянулись длинные тени. Слова «день» и «ночь» не имели на Вобани особого смысла. Узники работали пятнадцать стандартных часов, затем ели и спали еще восемь. Обычно их смены совпадали со световым днем, но иногда приходилось работать по ночам бок о бок с дроидами.
— Давай там поживее! — закричал штурмовик, снова склонившись над краем каньона, за которым работала Зорада.
Джин подвинулась ближе.
Ее сокамерница все еще висела в расселине, держа в лапе лазерную кирку. До отбойной дрели дело еще даже не дошло. Если не поторопится, получит отметку верхнего уровня.
Взгляд желтых глаз Зорады был устремлен вверх. Сперва Джин подумала, что та смотрит на штурмовика или на нее саму, но затем сообразила, что ланникс, как зачарованная, вглядывается в толстый слой облаков.
— Заключенный! За работу! Сейчас же! — продолжал надрываться штурмовик.
Подошел еще один закованный в бело-черную броню солдат с бластером наперевес. Наклонив голову набок, он явно прислушивался к поступающим по связи приказам надзирателя.
— Зорада! — вскрикнула Джин.
— А какой смысл? — спросила Зорада, снова опустив глаза к каменной стене перед собой.
— Никакого, — прошептала Джин. Ответ пришел на ум моментально, и она даже не успела ничего сообразить, как он уже сорвался с языка. Но это была правда. Возможно, самые правдивые слова из всех, что она когда-либо произносила. Никакого смысла. Ни для Империи с ее беспричинной жестокостью. Ни для борцов за свободу, оставлявших после себя не меньше смертей и разрушений, чем режим, с которым они сражались. Ни для заботливой семьи, что покинула тебя, ни для любимых, что уже умерли.
«Солги, — шепнул внутренний голос, тревожа этим словом разум. — Солги ей».
Зорада опять посмотрела вверх, и на этот раз девушка различила в глазах своей сокамерницы то, чего раньше в них не было. Решимость. Джин с ужасом поняла, что сейчас произойдет.
«Скажи ей, что еще есть надежда, — продолжал нашептывать голос в голове Джин. — Солги ей».
Джин открыла рот, но не издала ни звука. Вместо нее закричал стоявший ближе всех к обрыву штурмовик:
— Возвращайся к работе!
На лице Зорады появилась грустная улыбка.
— Нет, — просто ответила она, затем приставила лазерную кирку себе к глазу и нажала на кнопку. На мгновение череп ланникса озарился красным светом, а второй желтый глаз вспыхнул оранжевым.
Затем свет угас, но красного цвета стало лишь больше.
Кровь Зорады обагрила стены ущелья и заляпала некогда белоснежный мех, когда ее безжизненное тело сорвалось вниз и застряло там, где расщелина сужалась.
— Ладно, — ровным голосом произнес штурмовик. — Ты, — он указал на Джин, — спускайся вниз и забери ее снаряжение.