Путь пса

Гуга Владимир

На левом рукаве моей куртки – эмблема: раскрытая книга с тремя страницами и сияющее солнышко. Эту книгу я превратил в «дневник», изрисовав её пятерками. Один мой одноклассник, носящий немыслимую фамилию Упырёв, назло родителям и учителям заполнил свой «дневник» на эмблеме двойками и колами.

Чтобы как-то разнообразить убогость нашей формы, мы её украшали всякими незатейливыми приблудами, например, настоящими знаками отличия родов войск. Их доставали с помощью друзей, чьи родители отоваривались в «Военторге». В нашем классе училось несколько офицерских детей. Также мы любили лепить на форму разноцветные бусинки. Тонюсенькая пластмассовая нитка продевалась сквозь маленькую дырочку в ткани формы, затем поджигалась изнутри и снаружи. В результате по обе стороны формы образовывалось по

крохотному цветному шарику. Красиво. Куски пластмассовых нитей нам продавал Упырёв, точнее отдавал, получая взамен всякую всячину, в основном вкладыши от жвачек. Откуда у Упырёва появились эти разноцветные пластмассовые нити, никто не знал. Наверное, упёр где-то.

С восьмого класса мальчикам разрешалось носить взрослую форму. Она представляла собой некое подобие делового костюма. На левом рукаве этой формы красовалась уже другая, более «взрослая» эмблема: эллипсы орбит, вращающиеся вокруг чёрного кружка, видимо, символизирующего нашу планету. Над этой загогулиной перекинута зубчатая дуга, а чуть ниже – опять открытая трёхстраничная книжка. Мы не понимали и не старались понять, что пытался донести до наших детских умов и сердец создатель эмблем на школьных костюмах.

Мне предстояло ещё целый год таскать нелепую «детскую» форму, но в седьмом классе с негласного согласия школьной администрации дети начинали переодеваться во «взрослое». Поэтому семиклассницы могли выглядеть и как горничные, и как стюардессы, а семиклассники – и как гимназисты, и как молодые чиновники низших рангов. Дополнительно к привилегии носить взрослые костюмы, учащимся седьмых классов разрешалось ходить в школу с дипломатами. Мы же, сопляки-шестиклассники, вынуждены были ещё год таскать учебники в спортивных квадратных сумках. Мелочь из начальной школы пестрила пузатыми ранцами.

После выступления директрисы слово взял седой военрук. Он поведал нам о росте напряжённости в международной политической обстановке. Потом выступил физрук, тоже немолодой человек, призвав нас воспитывать в себе волю, выносливость, отвагу. Затем усатый Суднародов, самый высокий парень из 10-го «Б», посадил себе на шею похожую на куклу первоклассницу Юлечку Потоцкую и принялся нарезать круги по площадке. Потоцкая ошалело размахивала звонким колокольчиком. Глаза некоторых мам и бабушек заволокли слёзы умиления. Суднародов шёл, покраснев от стыда, стараясь не смотреть по сторонам.

Ленка Борисова следила за шествием и улыбалась. А я пялился на Ленку. Тёплый ветер теребил её распущенные кудри. Ленка… В восьмом классе она ходила с короткой стрижкой и выглядела гораздо взрослее. Но теперь, когда Ленка перешла в 7-й «Б», она довольно сильно изменилась. Солнечные лучи делали её улыбку ещё более светлой. Ленка чувствовала, что я на неё смотрю, но никак не реагировала. А потом, когда я отводил глаза, она начинала разглядывать меня. Суть нашей игры заключалась в том, чтобы не дать обнаружить свой взгляд, направленный на партнёра.

Наконец Суднародов поставил Потоцкую с колокольчиком на земную твердь. Нина Семёновна торжественно объявила начало нового учебного года. Когда крохи из 1-го «А» нерешительно затопали к открытой двери, Ленка вдруг обернулась и улыбнулась мне. Я оцепенел и почему-то подумал, что в её голубые глаза попало несколько капель чистого сентябрьского неба. Как это? С чего это вдруг возникла такая нелепая, дикая мысль?

Весь год мы будем вместе. Я буду кидать в неё снежками, а потом извиняться, приглашать на индийские двухсерийные фильмы, в которых каждая песня длится по пять минут, рассказывать о «Королеве Марго», «Наследнике из Калькутты» и «Копях царя Соломона». А она будет рассказывать мне про Холдена Колфилда, насмехаться над моей математической тупоголовостью и словесной безграмотностью. Я буду обижаться, но не долго. На следующей день после ссор я буду показывать Ленке, как делаются ракетки, летающие на селитрованной бумаге. Прекрасный год нас ждал… И следующий учебный год, когда Ленка перейдёт в 6-й «Б», а я, соответственно, в 7-й

«А», будет не менее счастливым. Только теперь подтрунивать и подкалывать буду я. А дальше… Ну а дальше мы начнём расходиться. Она перейдёт в пятый класс, а я – в восьмой. Пятиклассница восьмикласснику не товарищ. Восьмиклассник уже интересуется старшеклассницами, а то и студентками. Потом я перейду в девятый, в десятый, а Ленка станет совсем дитём, неизбежно приближаясь к исходной точке обучения. И я её начну забывать. Я окончу школу, получу аттестат, перейду в 9-й «Б», начав обратное движение. И когда я опущусь до 8-го «Б», Ленка окажется за партой в кабинете 1-го «А». Маленькая, круглолицая девочка с золотыми косичками, и я, солидный восьмиклассник. К этому моменту мы окончательно забудем друг друга. Но в четвёртом и пятом классах снова встретимся. И опять что-то промелькнёт между нами. Только мы не поймём, что именно. Лишь какие-то смутные обрывочные воспоминания и невнятные догадки снова сблизят нас. Пройдёт ещё несколько лет, и мы снова окажемся в 6-м «А» и 7-м «Б». И опять начнутся индийские фильмы, совместное выполнение домашних заданий, катание с горок и валяние в снегу. А потом – снова расставание на несколько лет и снова встреча. Вот что значит учиться в разных «буквах». «Ашки» и «бэшки» всегда двигаются в разные стороны. Такова природа нашей школы. Поток «А» движется по часовой стрелке, поток «Б» – против. Школа дарит мне и Ленке непродолжительное счастье, чтобы потом растворить его во времени. Но зачем думать об этом? Самое главное то, что происходит здесь и сейчас.

Перед тем как скрыться за дверью школы, я посмотрел на идущих вслед за нами семиклассников. Ленка снова улыбнулась мне.

«Поздравляю вас, дети, с началом нового учебного года! Учитесь и ведите себя хорошо! – сказала в микрофон Нина Семёновна. – Учёба – это ваша работа. И выполнять её надо прилежно!»

Вова видит хреново

Давно замечено, что набрякшие слёзы заметно обостряют зрение. Благодаря им в глазах появляются естественные линзы, которые очень быстро расплываются.

Из заметок неюного натуралиста

Смахнув нежданно навернувшуюся слезу, близорукий Вова отправился в магазин, услышав на дорожку привычный мамин наказ: «И пельмени не забудь купить. Дома жрать нечего!»

В дверной щели соседской квартиры торчала сложенная бумажка. Так обычно оставляют послания всякие человеконенавистнические организации. Вовины соседи, кстати, люди тёмные, подозрительные. И снимают они хату у не менее стрёмных хозяев.

«Поди из прокуратуры, – предположил Вова, – или из следственного комитета бумага».

Внезапно потеряв контроль над собственным любопытством, Вова вытянул листочек. На документе стоял штамп ближайшего отделения полиции.

«Дорогой Вова, – гласил отпечатанный на принтере текст, – мы знали, что ты сунешь свой длинный нос не в своё дело. Соседи твои – изрядные отморозки. Но компромат на них пока ещё не собран. Однако мы работаем. Потерпи немного. Скоро мы их привлечём. А это извещение для тебя. Короче говоря, срочно езжай по адресу: 2-я Судомонтажная улица, дом 5, к. 2, квартира 107. И будет тебе счастье. Не теряй ни минуты! Прямо сейчас отправляйся на Судомонтажную! Срочно! Бросай всё и беги туда! Беги, я тебе сказал, ни о чём не думай! Ты ещё стоишь? Лучше не зли меня! Считаю до трёх. Два уже было. Капитан Лубков».

В тот день особых дел у Вовы не намечалось, как и в другие иные дни. Жил Вова, в общем-то, исключительно настоящим, изредка возвращаясь мыслями в прошлое. Словом, праздно он жил, не парился. Случалось, ему подбрасывали нехитрую копеечную работёнку – сверстать рекламный баннер или презентацию, но происходило это нечасто, а в последние месяцы заказы как-то скисли. Но он не грузился, понимая, что не в деньгах счастье. И даже не в их количестве. На сигареты, дешёвый алкоголь, интернет и редкий флирт Вова денежек наскребал. А больше ему и не требовалось.