Путь русского офицера (сборник)
Шрифт:
Не многим лучше была обстановка и в противном лагере: наступление на Петроград войск Краснова, отъезд – бегство Керенского, диктатура в Петрограде в лице глубоко мирного человека доктора Н. М. Кишкина [171] , паралич штаба петроградского округа и метание «комитета спасения», рожденного петроградской думой.
Только военная молодежь – офицеры, юнкера, отчасти женщины – в Петрограде и, в особенности, в Москве – опять устлали своими трупами столичные мостовые, без позы и фразы умирая… за правительство, за революцию? Нет. За спасение России. […]
171
Николай Михайлович Кишкин (1864—1930) – политический и общественный деятель, один из
Эпизоды вооруженной борьбы под Петроградом описаны подробно и красочно многими участниками [172] . Я не могу внести в них ничего нового. Остановлюсь лишь на общей картине, чрезвычайно характерной, как эпилог первого восьмимесячного периода революции, в котором, как в фокусе, отразилась вся внутренняя ложь революционной традиции, приведшей к нелепейшим противоречиям в области политического мышления верхов, к окончательному затмению сознания массы, к вырождению революции.
172
Ген. Краснов, комиссар Станкевич, Я. Миллер и т. д. (Примеч. автора.)
Гатчина – единственный центр активной борьбы: Петроград агонизирует, Ставка бессильна, Псков (штаб Черемисова) стал явно на сторону большевиков: генерал Черемисов, предавая и своего благодетеля Керенского, и Временное правительство, еще 25-го приказал приостановить все перевозки войск к Петрограду, склоняя к этому и главнокомандующего Западным фронтом.
В Гатчине собрались все.
Керенский – сохраняющий внешние признаки военной власти, но уже оставленный всеми, по существу – не то узник, не то заложник, отдавший себя на милость «царского генерала» Краснова, которого он «поздравляет» с назначением командующим армией… армией в 700 сабель и 12 орудий!.. [173]
173
Части корпуса распоряжением ген. Черемисова были разбросаны по всему Северному фронту, а сосредоточению их препятствовал Черемисов, военно-революционные комитеты и Викжель [Всероссийский исполнительный комитет железнодорожного профсоюза]. (Примеч. автора.)
Савинков, который два месяца тому назад с таким пылом осуждал «мятеж» генерала Корнилова, теперь возбуждающий офицеров гатчинского гарнизона против Керенского и предлагающий Краснову свергнуть Керенского и самому стать во главе движения… В поисках «диктатора», создаваемого его руками, он отбрасывал уже всякие условные требования «демократических покровов» и от идеи власти, и от носителя ее.
Циммервальдовец Чернов, прибывший неизвестно с какой целью и одобряющий решение лужского гарнизона «сохранять нейтралитет»…
Верховный комиссар Станкевич, приемлющий и пораженчество, и оборончество, но прежде всего мир – внутренний и внешний и ищущий «органического соглашения с большевиками ценою максимальных уступок».
Представители Викжеля, который держал вначале «нейтралитет», т. е. не пропускал правительственных войск, потом выставил ультимативное требование примирения сторон.
Господа Гоц, Войтинский, Кузьмин и т. д.
И среди этого цвета революционной демократии – монархическая фигура генерала Краснова, который всеми своими чувствами и побуждениями глубоко чужд и враждебен всему политическому комплоту, окружающему его и ожидающему от его военных действий спасения – своего положения, интересов своих партий, демократического принципа, «завоеваний революций» и т. д.
Поистине трагическое положение. Здесь – обломки Временного правительства; в Петрограде – «комитет спасения», не признающий
174
Был назначен Керенским его заместителем. (Примеч. автора.)
175
Военно-революционные организации прочили Чернова на пост председателя нового правительства. (Примеч. автора.)
Особенно мучительно переживало это трагическое недоумение офицерство отряда; оно с ненавистью относилось к «керенщине» и если в сознательном или безотчетном понимании необходимости борьбы против большевиков стремилось все же на Петроград, то не умело передать солдатам порыва, воодушевления, ни даже просто вразумительной цели движения. За Родину и спасение государственности? Это было слишком абстрактно, недоступно солдатскому пониманию. За Временное правительство и Керенского? Это вызывало злобное чувство, крики «долой!» и требование выдать Керенского большевикам. Столь же мало, конечно, было желание идти и «за Ленина».
Впрочем, никаким влиянием офицерство не пользовалось уже давно; в казачьих частях к нему также относились с острым недоверием, тем более что казаков сильно смущали их одиночество и мысль, что они идут «против народа». […]
Окончилось все 1 ноября бегством Керенского [176] и заключением перемирия между генералом Красновым и матросом Дыбенко. Судьба жестоко мстила теперь творцам истории о «корниловском мятеже», повторяя в обратном, уродливом преломлении все важнейшие этапы его. Все те элементы, на которых опиралась правительственная власть в борьбе против Корнилова, теперь отвернулись от нее: вожди революционной демократии уже делили ее призы; советы отрекались от правительства; армейские комитеты один за другим составляли постановления о нейтралитете; Викжель остановил перевозку правительственных войск.
176
В показании, данном большевикам 1 ноября 1917 г., генерал Краснов приводит, между прочим, такую фразу из своего последнего разговора с Керенским: «Если вы честный человек, вы должны сейчас же ехать в Петроград под белым флагом, отыскать революционный комитет, с которым и вступить в переговоры, как глава правительства». В своей статье «На внутреннем фронте» («Архив рус. Революции» т. 1) Краснов признает, что помог Керенскому бежать: «Как ни велика вина ваша перед Россией,– сказал я,– я не считаю себя вправе судить вас. За полчаса времени я вам ручаюсь». (Примеч. автора.)
Совет народных комиссаров, возглавивший Российскую державу 26 октября, писал декреты об «изменниках народа и революции» и ввергал в тюрьмы членов Временного правительства. Единственными элементами, к которым можно было обратиться за помощью для спасения государственности, по иронии судьбы, оказались все те же «корниловские мятежники» – офицеры, юнкера, ударники, текинцы, все тот же 3-й конный корпус. Только уже лишенные сердца, ясного стимула борьбы и вождя.
1 ноября генерал Духонин, в виду безвестного отсутствия Керенского, принял на себя верховное командование и приказал прекратить отправку войск на Петроград. Он призывал фронт сохранять спокойствие, в ожидании «происходящих между различными политическими партиями переговоров для сформирования Временного правительства».
Подчинившись всецело политическому руководству комиссара Станкевича и Общеармейского комитета, Ставка отказалась от всякой активной борьбы. Такое положение в отношении «правительства народных комиссаров» – без борьбы и без подчинения – не могло быть долговечным. 7 ноября Совет народных комиссаров «повелел» Верховному главнокомандующему тотчас же «обратиться к военным властям неприятельской армии с предложением немедленного приостановления военных действий, в целях открытия мирных переговоров».
Меняя маски
1. Унесенный ветром
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
рейтинг книги
