Путь самурая
Шрифт:
У входа в пикет стояли трое пэпээсников. Я с ними со всеми поздоровался за руку. Если бы это был фильм о ментах – сейчас бы пэпээсники должны были отдать честь старшему по званию, назвав меня «товарищем лейтенантом». Ну как же – сержант, рядовой, старшина, а я аж лейтенант! Ну уж нет – хорошо, если на хрен не пошлют, когда я потребую от них такое смешное действо. Это не армия, это ментура. А тут правила свои.
Старшина – нерусский, кавказец. Ибрагим. Нацию не знаю, да и какая разница, какой он нации? Интересно, как его вообще приняли на службу? Он с трудом разговаривает по-русски! Времена такие настали,
Нет, я сам-то честно опрашиваю… пару соседей, когда и мне пришел такой запрос. А другие ничего не делают. Бумажку подмахнут, и все. А то еще и за деньги – слыхивал я и про такое. Деньги, деньги! Где вас добыть, проклятые деньги?!
На стульях, стоявших вдоль стены пикета, сидели с десяток студентов юридического. В ДНД пришли. Обязаловка такая! Хошь не хошь, а сходить должен. За центральным столом в главной комнате сидел старший участковый Гаранкин и, важно поглядывая по сторонам, составлял протокол. Его нос, слегка сдвинутый набок, едва заметно шевелил кончиком, и выглядело это немного смешно, несмотря на важный вид Гаранкина. Он вообще любил изображать из себя важного начальника, старший участковый, – есть такой у него пунктик.
Я с ходу прошел в кабинет, где стояли четыре наших стола, здороваться с Гаранкиным не стал – виделись утром, на планерке. Да и отрывать от дела не хотелось.
Уселся за стол, положил на него дипломат, открыл и начал ковыряться в бумагах, прикидывая, что нужно сделать в первую очередь. Выбрал четыре материала, положил на стол. Достал отпечатанные типографским способом бланки повесток, быстро написал на них адреса, фамилии и, выйдя в главную комнату, поманил к себе только что вошедшего старшего группы, Ваську Метелина, парня моего возраста, который уже успел повоевать и каким-то образом пробился на учебу в юридический. Вроде как по лимиту для героических военных – есть у нас такие лимиты в вузах, как я некогда узнал.
Вот только воспользоваться своим правом могут совсем не все те, кто получил от государства отличия за храбрость и другие ничего не стоящие в реальной жизни разного рода награды. Почему я так непатриотично говорю? Потому что знаю, как это делается: навесили железку и забыли о ветеране – мол, все, что могли, сделали. А там уже кормись сам. И что он будет делать? Чем кормиться? Если только и умеет воевать да драться. Ну и прямая дорога в бандиты. Если только вовремя не перехватит ментура и не вольет его в свои стройные ряды Воинов Света. Ни реабилитации, ни помощи на гражданке – человек кровь проливал за Родину, а его пинком под зад, и все! В народное хозяйство!
Армию сократили – в угоду западным кураторам, вот тебе и результат. В стране бродят толпы неприкаянных людей, умеющих только убивать и… убивать. Вредительство чистой воды! Всего за год армия уменьшилась на 400 тысяч человек! И куда они пошли? Понятное дело куда.
Васька переговорил со своей гвардией, и они сорвались с места, если можно назвать «срывом» медленное, с недовольными гримасами и кряхтением выдвижение в коридор. Да, контингент уже не тот… студент
И я вернулся к своему столу. Кстати, в кабинете находился и капитан Городницкий, личность в чем-то даже интересная. Старый служака, себе на уме. Казалось, он должен стать старшим участковым в этом опорном. Но поставили Гаранкина. По слухам, Гаранкин вась-вась с начальником отделения участковых. Впрочем, это было видно и так, без слухов, по тому, как они время от времени решают некие проблемы, запершись в кабинете начальника отделения.
Этот самый начальник отделения – нерусский. Кавказец. Но в отличие от постового, едва спустившегося с гор, – человек образованный, подчеркнуто аккуратный, воспитанный, даже матом никогда не ругается. Хадриев Хадри Ибрагимович. В принципе, вполне неплохой мужик, лишнего не требует, никогда не повышает голос до крика и не высказывает тупых начальнических мыслей. Говорит и делает только то, что требуется для службы, не более того.
Единственное, что можно было бы поставить ему в минус, – в отделе стало гораздо больше кавказцев. Его ли это «вина» или просто так сложилось, не знаю. Но я давно уже замечал: стоит одному кавказцу выбиться в начальники, тут же в этой организации появляется еще несколько его земляков. Закон природы такой, что поделаешь.
Впрочем, и это я могу понять. Клановая система, попробуй откажи землякам! Ведь у него вся родня там! Не поможешь, от родни отвернутся все соседи. А для кавказцев с их клановой системой это смерти подобно.
Хадриев вроде как дагестанец, и тем удивительнее, что он вовсе не горячий до безумия человек, какими бывают многие представители этого народа. Это ему в плюс.
А в остальном он никакой. В смысле – ни плохой, ни хороший. Он от меня страшно далек, и, только когда я накосячу, он или пытается меня вытащить (дабы самому потом не попасть под раздачу), или пишет сопроводиловку на заклание, если другого выхода нет. Не друг он мне. Но и не враг. Впрочем, как я уже говорил, друзей в ментовке быть не может. Максимум – приятели.
Городницкий писал что-то свое, я – свое, и так в молчании прошло около часа, пока в кабинет не постучался и не вошел первый персонаж сегодняшнего действа.
Это была женщина лет тридцати с небольшим, довольно-таки симпатичная, хорошо, со вкусом одетая, только без единого следа косметики, что для молодой женщины, выходящей в люди, совершенно нетипично.
Прикинул: если ее «раскрасить», она станет совсем уже красоткой, такой, что ею может соблазниться и лейтенант милиции, давно не допускавший дам до своего комиссарского тела.
Ругнулся – что это сегодня со мной?! Раньше бы и мысли такой не возникло! При живой Маше, потому что кроме Маши мне никого не было нужно. А когда ее не стало, кроме бутылки меня ничего не интересовало. А тут вдруг вот, откуда ни возьмись, появился… хм… эрекция, в общем, появилась! Почти. И на кого?! На сумасшедшую бабу!
Да, это была именно она – плод преступного эксперимента безумных ученых, взращенных в лабораториях КГБ! А где же еще? Конечно, там! То биогенератор сделают, которым прижаривают настоящих коммунистов (вариант – либералов), то кровь перельют этой вот дамочке от ее же сестры! Чудесники, одно слово!