Путь самурая
Шрифт:
– Мне нужен участковый Каргин! – мелодичным голосом заявил невольный объект моего сексуального возбуждения, и я вдруг с досадой подумал о том, как нехорошо делает бог. Вот зачем он лишил разума такую красотку? Что, не мог найти кого-то пострашнее? Алкаша какого-нибудь?
Хм… насчет алкаша – это я поторопился. Боже, не слушай меня! И дай мне холодную голову, горячее сердце и нетрясущиеся руки, когда я начну фигачить этих подлецов!
Ох ты ж… а я ведь все решил! Окончательно решил! Это не какие-то там мечты и влажные страдания! Я принял решение!
– Я Каргин, – бесцветным голосом объявил я и, показав рукой на стул напротив себя, предложил: – Присядьте, пожалуйста.
– Я постою! – напряженно-звенящим голосом объявила дама. – Зачем меня вызвали? Ваши люди ничего мне не пояснили! Ответьте, зачем вызвали, и я пойду домой!
Ну вот что тебе ответить? Что сейчас я вызову «Скорую» психиатрическую? Что тебя отправят в больницу, где продержат не меньше месяца? Что твоя родня написала на тебя заявление, потому что ты их не пускаешь домой? Что мне нужно задержать тебя как можно дольше, чтобы эта проклятая «Скорая» наконец-то добралась до нас после вызова? А я знаю, как они добираются! Пока они чай попьют, пока партию в дурака доиграют, пока встанут, заведут свой раздолбанный «уазик», часа два пройдет, не меньше. Это же не настоящая «Скорая», это больничная машина, никуда не торопящаяся. Так что не спеши, дорогая, посиди и потерпи, пока мы тебя обманом не отправим в кромешный ад, то есть в областную психиатрическую больницу.
– Посидите. Я сейчас звонок сделаю, и мы поговорим по вашему заявлению. Мы должны вас обязательно опросить! Вы же отправляли заявление прокурору?
– Да, отправляла! – кивнула женщина, неестественно блестящие глаза которой будто светились изнутри, тем огнем, который сжигает всех сумасшедших и одержимых бесами. Что, впрочем, наверное, суть одно и то же.
– Ну вот видите – для вас и работаем! – как можно более лучезарно улыбнулся я, довольный хотя бы тем, что выманил несчастную из ее забаррикадированной квартиры. Вот что делать, если бы она не пришла? Заява от родни-то есть! Брать постановление прокурора, вести слесаря, резать дверь или отжимать. Вязать несчастную, рискуя получить нож в нежное мое подбрюшье. А оно мне надо? А вот так – чисто, элегантно, быстро!
– Семен Викторович, начни опрашивать, пожалуйста, чтобы нам время с дамой не терять! – и кладу ему на стол заявление дамочки с красной резолюцией прокурора: «Проверить, не состоит ли на учете у психиатра, и принять меры». А чего тут проверять? Все стоящие на учете потенциально опасные кадры у меня выписаны в тетрадку. Их же посещать надо регулярно. По графику. Ну и… вот – Лебедева Мария Ивановна. Мария… Маша… ох ты ж…
Я вышел в приемную, набрал «ноль три», обрисовал как мог ситуацию невозмутимой дежурной, видавшей виды, и пошел дожидаться приезда дюжих санитаров дурдома.
Кстати, вот же где мерзкие рожи! С ними могут сравняться только цирики на зоне или в СИЗО! Или самые отмороженные бандиты. За одну рожу сразу можно сажать, ей-ей!
Впрочем, у меня, когда я с похмелья, физиономия тоже… не Ален Делон, чего уж себе-то шибко врать. Просто они мне не нравятся. Слыхивал я, как санитары обходятся с больными, – почище, чем цирики с заключенными. Чуть что – текстолитовой дубинкой в лоб. А сдохнет – сактируют, мол, помер от сердечной недостаточности. А что ушибы по телу и башка проломлена, так на то он и сумасшедший, катился по лестнице и ступени считал головой. И доказать обратное невозможно: во врачебной среде круговая порука, тем более у психиатров, которые всегда работают на грани закона.
Любого можно объявить сумасшедшим – лю-бо-го! Или довести до сумасшествия – если захотят. Вспомнить только «Полет над гнездом кукушки». Только там, в ИХ больничке, условия просто царские. У нас – гораздо, гораздо хуже!
Мой приятель технарский, Федька Зыкин, некогда косил от армии, вытягивая на статью «Головные боли». Всех таких «головняков» на время проверки отправляют в стационар, в областную больницу, в палату, где содержат тех, кто либо решил откосить от армии, либо на самом деле придурок, или тех, кто совершил во время службы какое-нибудь преступление, и отцы-командиры решили отмазать себя от неминуемой расправы. И его, преступника, само собой. Что с дурака взять – он же дурак! А значит, у его командиров не начнется звездопад. С погонов. И не отправятся они в народное хозяйство по дискредитирующим их мотивам, после чего не смогут устроиться и самым завалященьким дежурным в вытрезвитель.
Так вот, общались мы тогда с Федькой, порассказал он мне, что в больнице происходит. Жуткое это место. В палате человек пятьдесят, не меньше. Кроватей не хватает, кто-то спит прямо на полу. Матрасы старые, часть из них пропитана уже высохшей мочой и воняет, как три бомжа. У некоторых отправленных в больничку реальный энурез, и они, естественно, мочатся под себя. Вечером драка за матрасы, в которой побеждают сильнейшие. Слабые спят на вонючих матрасах, на полу, а на следующий день они же, как всегда и бывает в уголовном «коллективе», исполняют всю грязную работу – моют полы, которые должны мыть все по очереди, подметают, носят еду, в общем, всячески шестерят сильным палаты сей.
Свет не гаснет ни днем, ни ночью, дверь туалета с дырой – от середины двери и до пола, чтобы было видно, что в туалете творят. Санитары время от времени смотрят в глазок. Да, дверь стальная, отпирается только снаружи. Кормушка, на окнах решетки – настоящая тюремная камера.
Впрочем, и немудрено, что как камера – некоторые из этих обследуемых реально опасны. Что хуже преступника? Только сумасшедший преступник. И в эту вот палату попадают обычные призывники, «косилы», и взаправдашние полудурки. Попадают в ад. После которого можно только мечтать отправиться в армию! Может, для того все и устроено адски? Впрочем, скорее всего, это не так. Настоящая причина – идиотизм и раздолбайство тех, кто такое устроил.
В больнице и женское отделение есть. Так, со слов Федьки, у женщин еще покруче бывает. В их отделение врачи поодиночке боятся входить. Врачи-мужчины. Того и гляди изнасилуют. Там содержится много нимфоманок – родные обычно их сдают в больничку, когда девица пускается во все тяжкие, превращаясь в бесплатную давалку для каждого встречного-поперечного. Болезнь, мол, что поделаешь. Вот и сплавляют ее на лечение – чтобы хоть немного отдохнуть от творящегося с ее подачи беспредела. И оправдаться перед родней и соседями – не потаскушка, а больная, есть же разница!
Кстати, у меня на участке одна такая есть – страшная девица, а в глазах сумасшедший огонь. Только дай мужика! Глазки мне строила – я аж мурашками покрылся. От такой чего угодно можно ожидать! Того и гляди в пах вопьется да на диван завалит! Бррр…
Да, про Федьку – отсидел он там свой «срок», получил вожделенную статью, но… в армию все равно загремел. В стройбат. На Алтай. В роту, где на восемьдесят процентов были одни даги. Вот там он и хлебнул горюшка по полной. Когда после армии мы с ним встретились, он мне немного рассказал – завшивел, ногу ему сломали. А когда попытался отбиваться – отправили на губу, где регулярно и сидел. Как выжил – самому не ясно. Вот и не верь после этого в карму. Хотел ускользнуть, а Провидение – бах! И наказало.