Путь Сашки [СИ]

Максимов Альберт Васильевич

Дару это радости тоже не прибавляло, наоборот, он стал тяготиться своей беспомощностью. Так и сказал Сашке, мол, я тебе в обузу, чего ты со мной носишься…

— А ты бы мне помогал? Будь я на твоем месте? Скажи.

Дар покраснел.

— У меня был друг. Овик. — продолжил Сашка. — Его убили орки, но уже потом. А когда мы сбежали от них, у Овика руки все пообгорели, такие пузыри были. Он из семьи охотников, лес знал, охотиться умел. А я ничего не умел, да и сейчас тоже. В лесу пропаду. А Овик с больными руками

полез в ледяную реку рыбу ловить. Он меч использовал как гарпун. И ловил. А ноги после этого у него были все синие-синие. И руки все больные. Но он ловил эту рыбу для себя и для меня. Неужели я буду считать, кто сколько денег принес? — Сашка взглянул на Дара.

— Я понял. Понял, что я дурак. Жаль, что ты мне не брат.

— И мне жаль. А с тележкой, действительно, надо что-то решать. Давай сдадим ее в аренду?

— А это как?

— Предложим нашим, пусть на ней деньги зарабатывают, а нам за нее платят по две медянки в день. За сорок дней стоимость тележки окупится и начнет давать прибавок.

Так и поступили. В удаче бестележных мальчишек было явное большинство, и предложение друзей было встречено на ура, даже подрались немного за право получения тележки в аренду.

А на следующее утро, уйдя из воровского притона, Дар остановил Сашку и нерешительно спросил:

— Сашка, ты меня очень прости. За все.

— За что? — удивился он.

— Я тебе не все рассказал, но мне это тяжело.

— Ну и ладно.

— И еще прости, что навязываюсь. Только не обижайся. Я вчера тебе сказал, что ты для меня как брат.

— И ты для меня тоже.

— Ты не против стать настоящим братом?

— А как это?

— Пойдем в Храм Клятв и породнимся. — Дар смотрел на Сашку с нерешительной надеждой.

Он ведь себя ущербным считает, считает себя ниже меня, боится, что я откажу, подумал Сашка и ответил:

— Давай породнимся. У меня здесь нет никого.

— Совсем нет родственников?

— Совсем.

— При породнении считается, что один принимает другого в свою семью. Но ни у тебя, ни у меня семей нет.

— Я тебя приму с радостью к себе.

— Давай наоборот.

— Почему? — удивился Сашка. Он вроде бы в их связке считался главным. Да и не вроде бы, а точно — главным!

— Ну, — Дар отвел глаза, — я тебя старше. Так лучше будет. Пожалуйста, Сашка, я тебя очень, очень прошу!

— Ну, ладно, — Сашка все-таки недоумевал, почему так настырен Дар.

— Как твое полное имя?

— Александр.

— Я — Дарберн. Только не называй меня так. Лучше — Дар.

Мальчики двинулись в Храм Клятв. Каменное здание было небольшим и невзрачным, однако внутри поражало богатым убранством. Горящие длинные свечи, чей огонь отражался на колоннах, покрытых позолотой, создавали особую торжественную обстановку.

Заплатив десять медных монет, жрец храма приступил к совершению обряда.

Он достал два кремниевых ножа, позолоченный кубок, налил туда рубинового вина и велел мальчикам сделать надрезы на руках. Дару пришлось зажать нож между своих культей, а Сашка подставил поудобней руку. И тонкая струйка брызнула по его руке. Тут же он своим ножом сделал разрез на изуродованной руке Дара. После этого руки мальчиков соприкоснулись ранами, капли их общей крови потекли в кубок. Жрец произнес торжественное заклинание:

— Дарберн, принимаешь ли ты в свою семью Александра?

— Принимаю.

— Александр входишь ли ты в семью Дарберна?

— Вхожу.

Жрец поднес кубок с вином к губам Сашки, тот отпил половину напитка. Затем жрец поднес кубок Дару, тот допил остатки.

— Именем всех наших богов объявляю, что Александр стал членом семьи Дарберна. О чем будет занесена запись в Вечную книгу.

Так у Сашки появился старший брат.

— У тебя скоро кончатся деньги при таких тратах, — сказал Дар, выходя из Храма Клятв.

— Кончатся, — вздохнул Сашка. — Осталось две серебрянки с мелочью. На десять дней всего.

— Я пойду снова просить милостыню, — сказал Дар.

— И много тебе дадут? Раньше калеке-оборвышу почти не давали, а сейчас ты изменился. Рук нет, но выглядишь здоровее и увереннее.

— Хоть снова голодай. А где еще достать денег? Я все-таки попробую, может, что-нибудь и кинут. Хоть медяшку.

— Постой, — у Сашки появилась мысль, — пойдем просить милостыню вдвоем, но попробуем иначе…

Встав на довольно оживленной улице, Дар держал в своих изуродованных руках миску для подаяния, а Сашка при приближении прохожих громко говорил:

— Лучше быть без рук, чем рабом.

Прохожие шли мимо и смеялись над мальчишками. Некоторые останавливались и, забавляясь, спрашивали:

— Ну и как тебе без рук, вор? Чем теперь воруешь? Своей удой? Смотри, снова поймают и ее укоротят.

Дар был мрачен, да и Сашке его мысль уже не казалась такой удачной. Даже совсем неудачной. И вдруг в миску Дара упала монетка, кинутая высоким кряжистым человеком. Кинул и пошел дальше. Мальчишки взглянули в миску, там лежала серебрянка. Целая серебрянка!

— Мне за месяц столько не давали.

К концу дня в миске прибавилось и медянок. Целых двенадцать штук.

— За сегодняшний день отдадим четыре, оставшуюся половину Ржавому, у нас останется еще двадцать четыре медянки. Хватит на три-четыре дня.

Вечером в воровском притоне Сашка подошел к Ржавому вместе с Даром. Положил четыре медянки за обоих. А потом серебрянку.

— С нее нам сдачи шестнадцать медянок. Двадцать четыре тебе.

— Ты заработал?

— Оба.

Ржавый молча отсчитал сдачу, положил серебрянку себе в мешочек и обратил внимание к следующему даннику.