Путь Сашки. Книга шестая
Шрифт:
— Сколько?.. Когда это было?
— Да только что. Как раз накануне ее отъезда из замка. Как получила, сразу же сюда и поехала.
— Вот оно что… От родного отца утаила…
— Так я деньги ей послал. И Карите.
— Ну, да, да… А что с баронством, себе и мне? Ведь обещал.
— Ничего я не обещал. И обещать не буду.
— Это как так? — растерянно протянул отец Эрлиты.
— Замки раздает его светлость. Я — то причем?
— Ты же при нем.
— Никогда просить не буду. Никогда! Я и дворянства еще не заслужил. Отрабатывать
— Что совсем никак словечко замолвить? Обо мне.
— Нет, не буду.
— Ну — ну, зятек… А с девками когда шляться перестанешь? Жена молодая!
— А вы, когда молодой были, разве не гуляли?
Рыцарь Смарут заменжевался.
— Пару раз — то… А кто такая Адень?
Теперь менжеваться пришел черед Лешке. Откуда тесть узнал? Нашлись добрые души, доложили. Рыцарь заметил Лешкино смущение и перешел в атаку.
— Значит правда! С гулящими связался! Дочь позоришь! Я сейчас эту дрянь пришибу! И ублюдка ее тоже! Где здесь она?
Ярость затмила Лешкино сознание, пальцы сами сжались в кулаки. И… рыцарь, неуклюже взмахнув руками, полетел в угол комнаты. А Лешка уже доставал кинжал, висящий на боку. Почему не меч, он даже не понял. Рыцарю, человеку опытному, легче справиться с подростком, вооруженным кинжалом. И расстояние до противника ближе и клинок намного короче. С мечом сложнее, выбить его безоружному трудно, схватить за руку невозможно — далеко будет рука.
В другой ситуации, рыцарь мог бы одолеть своего противника с кинжалом в руке, но ярость захлестывала Лешку, придавая силы. Смарут просто опешил от пылающих безумием глаз своего всегда спокойного и покладистого зятя.
— Убью, гнида! Кишки выпотрошу! — Но кинжал направил вовсе не в сторону живота тестя, а яростно дергал им перед глазами Смарута, а тот только выпучив глаза, растерянно смотрел на нависшего над ним подростка.
Чем бы все кончилось и закончилось бы благополучно, к счастью, узнать не пришлось. На шум и крики в комнату заглянули двое дежуривших во дворце солдат личной сотни графа. Даже вдвоем они с трудом отодрали Лешку от рыцаря, все еще находящегося в какой — то прострации. Да и Лешка не сразу пришел в себя. О происшествии доложили своему командиру барону Красту, то есть Хелгу. А тот учинил расспрос участников происшествия. К удивлению Хелга, Лешка отказался давать объяснения. Зато рыцарь Смарут, уже отошедший от шока и с наливающимся синяком под левым глазом рассказал милорду Красту всё, как есть. За исключением своей просьбы о баронстве, конечно.
Ситуация была нестандартная. Дворянин поднял руку на аристократа, к тому же на отца своей жены. Да и на Лешку это было совсем не похоже. Поэтому Хелг, оставив драчунов под присмотром солдат, отправился к его светлости. Сашка, выслушав Хелга, удивился не меньше его. Но удивление удивлением, а что — то решать надо.
Когда оба предстали перед ним, Сашка предоставил слово рыцарю. Тот повторил всё, что до этого сообщил Хелгу, снова упустив свои настойчивые просьбы
Непонятно. Совсем непонятно, с чего это Лешка так взбеленился. Или зазнался мальчишка, себя крутым почувствовал? Так на это есть хорошее лекарство в виде гибкой и длинной плети.
— Ну, а ты что скажешь?
— Ничего, милорд.
— Всё так и было?
Лешка кивнул головой, но Сашка почувствовал какую — то недосказанность во всем облике парня.
— Значит, так. Теперь ты расскажешь сам.
— Милорд уже все сказал.
— Я слышал. Теперь хочу послушать тебя.
— Милорд…
— Подожди. Хочу напомнить тебе о первом пункте.
Лешка помнил его. Да как забыть? Пункт первый: не врать, никогда и ни в чем. Проклятье! Если бы просто не врать, тогда можно было пересказать слова тестя. Но ведь не врать никогда и, главное, ни в чем. Не рассказав всего, что произошло, значило скрыть часть правды. А это почти тоже самое, что соврать. И Лешка, слегка путаясь и заикаясь, рассказал всё. И про требуемое от него баронство и про угрозы Адени и сыну.
Сашка слушал, размышлял и немного удивлялся. Сейчас Лешка перед ним раскрылся совсем с другой стороны. И что же делать, как поступить? Рыцарю нанесена обида. К тому же со стороны младшего старшему. Такое не прощается, не спускается на тормозах.
— Он сказал правду? — обратился Сашка к рыцарю.
— Да, милорд, — не очень охотно признал Смарут.
— Он будет наказан. Серьезно наказан. Но вначале с тобой. Скажи — ка, рыцарь Смарут, кто здесь хозяин?
— Это где же, ваша светлость?
— Да везде вокруг. В Каркеле, а в частности в этом замке.
— Вы, ваша светлость, — не понимая, к чему вопрос, ответил рыцарь.
— Я и только я волен над жизнями и смертями всех здесь находящихся. Я, граф Каркел. Или граф ты?
— Как это, милорд?
— В моем замке распоряжаться вздумал? Казнить и миловать хочешь?
— Нет, ваша светлость, и в мыслях не было.
— А кого это ты хотел пришибить?
— Это я так. Вырвалось просто.
— Вырвалось? Так вот, чтобы впредь не вырывалось, сюда тебе хода нет. И вообще, езжай — ка обратно в Ларск. Хелг, проследи.
— Да, милорд.
— Все, теперь уходи.
Когда за ошеломленным решением графа рыцарем закрылась дверь, Сашка обратил свой взор на притихшего Лешку.
— А теперь с тобой. Я уже сказал, что будешь серьезно наказан.
Лешка стоял, опустив голову. Конечно, плети. Сколько? Двадцать или тридцать? Если тридцать и в полную силу, то и насмерть могут забить. А как же Адень и Алесь?
— Так вот тебе наказание. Из замка в течение седмицы запрещаю выходить. Думаю, это наказание тебя облагоразумит. Шляться не сможешь, паршивец. Всё, можешь идти.
Лешка стоял и растерянно хлопал глазами.
— Это все, милорд?
— А тебе что, мало? Могу и на две седмицы запрет наложить. Иди. И о жене и дочке забывать не смей.