Путь Стратега 6. РеалРТС

Корнелий Луций

Но я шагнул прямо в воронку и тут же ощутил, что падаю. Вода закружила меня. Понесла вперед с ошеломляющей скоростью. При этом каким-то чудом я мог дышать или же просто не нуждался пока в кислороде. Перед глазами мелькали видения океанического дна, образы затопленных кораблей и сирен, проплывающие вдоль разбитых корпусов трирем. Не окрестности ли это Пасти Таргара? Впрочем, без разницы.

Путешествие продлилось недолго, хотя восприятие времени может быть обманчивым, когда речь идет о такой магии.

Вода

вынесла меня к другому берегу. Мы с Мирамоно поднялись из волн реки, проложившей себе путь сквозь густые джунгли. Место силы, да? Древний храм? Похоже, что большой популярностью среди прихожан он не пользовался. Джунгли вокруг казались совершенно непроходимыми. Лишь на ближайшем к нам берегу имелась небольшая тропка. Яномеец направился к ней, а вода все также не мешала его движениям. Я последовал за ним. Выйдя сухим из воды, оказался на кривом берегу, где под ногами была не столько земля, сколько переплетенные корни деревьев.

Тропу, уходящую в джунгли, обозначали связки черепов, подвешенные за глазницы с помощью сухих лиан. Их было много, так что даже в полумраке можно было легко ориентироваться.

— Я впервые побывал здесь две недели назад, — произнёс Мирамоно, осторожно пробираясь через джунгли. — Удивительное место. Я ведь большую часть своей короткой жизни не выбирался из земель дома Кайси. Не видел ни Ти-Шадая, ни вашей Империи, ни равнин Запада, ни песков Шадда. Но кое-что успел посмотреть. Взглянуть на чудо света, которое превозносит величие Орондо-ками.

Говорил яномеец сквозь одышку. Похоже, что его болезнь уже сильно подточила организм, раз даже ходьба по лесу даётся с таким трудом.

Провели в пути ещё минут двадцать, а затем джунгли резко кончились. Мы вышли на открытое пространство. В необычайно ярком лунном свете я увидел исполинский силуэт здания. Оно было настолько огромным, что мне пришлось использовать отдаление камеры для лучшего обзора.

— Боюсь, эту штуку стоили не для возвеличивания Орондо-ками, — произнес я, остановившись у границы земли и каменных плит. — Это канртегский зиккурат. Хотя, признаю, что он здоровый даже если сравнивать с теми, что стоят в проклятом городе. Однако превозносить он должен был величие своего хозяина.

— Об этом мне известно, — спокойно ответил Мирамоно, восстанавливая дыхание после физической нагрузки. — Это место построили для некого Ксигона. Колдуна из древних времен, который обладал величайшей властью над небом, землей и водой. Так гласят легенды. Но вот он сгинул. Желал и даже в потенциале мог вечно жить, а теперь его крепость стала гробницей. Не это ли великий триумф Орондо-ками? Я считаю, что могила бессмертного прославляет мое божество.

Говорил об этом Мирамоно с прямо таки любовью. Неизлечимо больной, очарованный смертью. И такое бывает. Стадия принятия зашла слишком далеко.

Мы ступили на каменные плиты, площади перед зиккуратом. Они частично заросли тропической зеленью, но древняя кладка была настолько мощной и надежной,

что даже сулимские джунгли не смогли поглотить ее за сотни лет. Видимых разрушений я не заметил. Многое покрыли мхи, лианы и прочая тропическая дрянь, однако статуи возвышались также ровно, как и при жизни Ксигона. Даже сам Канртег сохранился хуже. Там Сагион постарался. Здесь же джунгли укрыли и сберегли храмовый комплекс, как илистое болото мумифицирует труп.

Мы шли мимо крупных ромбовидных колодцев для жертвоприношений. Их края были щедро украшены шипами, каменными клыками и статуями чудовищ. Внутри блестела какая-то жижа. Запах от неё шел сладковатый и знакомый. Изменив угол камеры, я понял, что там внизу огромные резервуары для выращивания ашмина. Среди странный сгустков и соцветий колдовского дурмана я заметил скелеты животных. Их туши туда вероятно сбрасывали трутни или ловчие. Самих тварей я тоже вскоре заметил. К нам они не приближались, копошась среди наиболее заросших участков около зиккурата.

Откуда-то справа раздался душераздирающий визг обезьяны, а затем плеск воды. Ещё один кусок биомассы бросили в жертвенный колодец.

Уже ближе к зиккурату я заметил, что стали попадаться места с будто бы выжженной растительностью. Более того, плиты там потрескались, а одна из статуй раскололась пополам. Ощущение, что несколько недель или месяцев назад здесь прошел бой с активным применением магии.

За площадью была высокая лестница, которая стала настоящим испытанием для Мирамоно. Когда он очередной раз остановился отдышаться, то я произнес:

— Как-то Орондо-ками не очень бережёт твоё здоровье. Могла бы и помочь.

— Мое здоровье беречь бесполезно, — с холодной улыбкой ответил Мирамоно. — А Орондо-ками и так сделала для меня больше всех богов вместе взятых.

Мы поднялись этажей на пять, достигнув просторной площадки. Впереди чернело несколько проходов в недра зиккурата, а центральная арка была освещена изнутри трепещущим синим пламенем пары магических факелов. Нам туда.

Пока что Мирканто на удивление пофигистична относительно спецэффектов и пыли в глаза. Будто бы совершенно не пытается произвести впечатление. Даже никакой делегации по встрече нам не организовала. Лишь трансфер до зиккурата через речку.

Внутри нас ждал просторный зал, где пахло сыростью, гнилью и кровью. В центре на каменном пьедестале времен древнего Канртега возвышалась более поздняя статуя. Идол шестирукого женского божества, обвитого змеями и увешанного черепами. Под рубиновыми глазами замер оскал длинных клыков. Богиня Иларатри. Похожего идола я притащил к сулимской наёмной пехоте и совершал около него жертвоприношения.

— Значит… — задумчиво начал я и специально сделал паузу.

— Все верно, — радостно продолжил Мирамоно. — Ираратри, Рене Рег Рания, Орондо-ками, Мирканто — все имена одной сущности.