Путь Сумеречницы
Шрифт:
– Я что, виноват, что эта дура истеричная напридумывала всякого? – продолжал отнекиваться Йорден.
– Ты готов подтвердить это перед дознавателями-мыслечтецами?
Йорден скис и опустил голову.
– Болван! – лорд Тедеску наградил его подзатыльником. – Ищи ее теперь, где хочешь, но пока за косы ко мне не притащишь и не женишься, я тебя на порог не пущу.
– Но я…
– Молчать! Перед орденом я все замну. Где твой оруженосец?
Микаш прочистил горло.
Лорд Тедеску резко обернулся и окинул его с ног до головы гневным взглядом.
–
Радушие его тона не обмануло. Впрочем, Микашу было настолько все равно, что он даже не стал отводить взгляд, как поступал раньше.
Лорд Тедеску ухватил его за шиворот и поволок подальше от лагеря. Они остановились на берегу речки, чтобы никто не подслушал.
– Что тебе сказано было, сучий сын? – зарычал лорд Тедеску. – Решил нагадить под конец? Почему не уследил за Йорденом?
– Вы хотели, чтобы я целовал его невесту и клялся ей в любви вместо него? – Микаш, конечно, мог внушить Йордену, чтобы тот хотя бы к служанкам не лез, но не пожелал этого. А принцесса… – Там было слишком много Сумеречников, меня бы засекли.
– Только не надо врать, что ты струсил. Я вспорю тебе брюхо, как бунтовщику, а потом заставлю мертвошептов призвать твой дух и все равно не отпущу!
– Думаете, будет хуже, чем сейчас?
Лорд Тедеску замахнулся, чтобы отвесить ему затрещину, но Микаш перехватил запястье хозяина, впервые бросив ему вызов.
– Передайте лорду Веломри, что я верну его дочь целой и невредимой. – Он отпустил старого шакала и направился обратно в лагерь.
Лорд Тедеску с небывалой стремительностью нагнал его и вцепился в плечо.
– Все будет прилично. Йорден вернет лорду Веломри его дочь и восстановит честь нашего рода, а ты проследишь, чтобы у него все получилось.
Опять тащить Йордена за собой? Совершать за него подвиги, смотреть, как он получает за них почет и любовь, которая ему даже не нужна?
Вероятно, оно и к лучшему. Принцессе и нищему вместе не бывать.
«Я спасу тебя чужими руками. И ты никогда не узнаешь, как сильно я люблю тебя».
Интерлюдия I
Тень
1526 г. от заселения Мунгарда.
Бессолнечные земли
В Бессолнечных землях нет ничего, кроме серых клубов предрассветного тумана. Сюда приходят умирать отжившие ночь сны. Эта унылая обитель и есть усыпальница, тюрьма и царство Ветра. Властелина Ничего,
Что за жалкая участь!
Ветер безотрывно смотрел вдаль, силясь хоть что-то разглядеть в зыбком мареве, но здесь всегда была одна лишь мертвая пустошь. Звенящая тишина заглушала даже музыку сфер мироздания, усиливая ощущение полного одиночества.
Большую часть времени Ветер забывался темным сном, иллюзорным несуществованием, о котором мечтал с первого дня своего развоплощения. Но иногда он пробуждался от кошмаров, вставал, бродил сомнамбулой по бесконечным пространствам небытия и уговаривал себя снова заснуть. Только бы не думать. Не чувствовать.
На этот раз бодрствование выдалось особенно долгим.
Ветер поднялся с каменного ложа и сел, скрестив лодыжки. Он уже позабыл, как выглядит его настоящее лицо, скрытое сейчас за овальной белой маской с тремя красными царапинами по левой стороне.
Кажется, смертные нарекли его Безликим. Не худшее из прозвищ, учитывая, что имени он тоже лишился.
Раздались хлопки крыльев и отрывистое уханье. На горизонте появился светлый силуэт птицы.
Безликий провел рукой перед собой и сотворил из тумана шахматную доску. Фигурки из слоновой кости и черного дерева – точные копии тех, что были у него в детстве.
Белая сипуха села рядом, выросла до размеров Безликого и превратилась в Тень.
– Зачем звал, братишка? – смешливо спросил он.
– Скучно. – Безликий кивком указал на доску. – Сыграй со мной.
– Терпеть не могу шахматы. Ничего более нудного не придумал? – сварливо отозвался Тень, доказывая, что радушие было поддельным, как и все, что он делал.
– Странно, в детстве тебе нравилась игра.
– Только потому, что в других я победить не мог.
Раньше Безликий не обращал на такие мелочи внимания, а стоило, очень стоило.
– Сыграем, все равно здесь заняться больше нечем, – предложил он.
Мгновение помедлив, Тень устроился напротив.
– Нет уж. Сегодня белыми ходишь ты. – Он развернул доску черными фигурами к себе. – И это не будет твоя излюбленная партия в поддавки.
Безликий уже даже не помнил, что некогда предпочитал только черные – непролазные нетореные тропы.
Белая пешка двинулась на две клетки вперед, за ней черная, затем снова белая, конь Тени и слон Безликого – знакомая комбинация. Сквозь туманную пелену донесся голос отца. Тот учил сыновей играть в шахматы вечность назад.
Память проснулась. И ладно! Нужно продолжать, чтобы вернуть больше.
– Ты был снаружи? – тихо поинтересовался Безликий.
– В отличие от тебя, я на затворничество не соглашался, – криво усмехнулся Тень.
Издевается? Время, когда Безликого можно было поймать на глупые уловки, давно миновало. Или за тысячу лет сна он стал слишком самонадеян?
– Пахнет кровью. Ты кого-то убил. – Безликий и так все знал. В нем отзывалась каждая частичка мира.
– Поймал мышь на обед. Совам иногда надо есть. Да и котам тоже, верно? – Тень подмигнул и подался вперед.