Путь Святозара. Том первый
Шрифт:
Керк ехал в рыдване – повозке с крытым верхом. Путь был дальним. Вот уже десятые сутки он находился в дороге, редкие остановки, чтобы поесть и пройтись, и опять в путь. Воины, которые сопровождали его, хотя и были предупредительны, глядели на него ласково и радостно, но все время поторапливали и он, с детства привыкший слушать старших, подчинялся.
Шел пятнадцатый день, как его жизнь резко изменилась. До этого он жил спокойно и благополучно. Керк был сыном рыбака, во всяком случае, считал себя сыном рыбака. Честно трудился, вставая рано утром, выходя вместе с дядей в море. После смерти родителей он жил с дядей Веселином и тетей Жданой на берегу Северного моря. У дяди и тети было еще трое ребятишек – два брата: Сем и Лель и сестра Желя. Братья были ровесники. Сему пятнадцать, Лелю четырнадцать, а сестре едва пошел третий год. Керк с самого детства был очень близок с братьями, и проводил все свое время с ними. Выход в море, игры, драки – всего было поровну, всем одинаково доставалось от дяди и тети, которые надо отдать им должное, любили и наказывали, ни кого не выделяя.
А пятнадцать дней назад к ним в деревню явились воины правителя, вызвали всех ребят от четырнадцати до семнадцати лет и стали проверять руки. У Керка на левой руке, подле указательного пальца, находилась небольшая печать в виде восьмиугольного знака. Как только воины правителя увидели эту печать на руке юноши, то сразу приклонили головы, а лица их радостно засияли улыбками. Керка в тот же день забрали из дома и увезли в небольшой дворец воеводы, что приказывал в городе Святограде, где он и прожил пять дней. Первый раз в жизни он так много ел и так много спал, и хотя учтивость к нему чувствовалось во всем, но объяснений никаких не следовало. Устав от однообразной и тоскливой жизни, юноша решился бежать домой. Для этого он поднялся на утренней зорьке, и, открыв окно, уже было хотел спрыгнуть вниз, благо до земли не далеко, когда в дверь его комнаты внезапно постучали. И вошедшие воины правителя, которые увозили его из дома, предложили ему ехать с ними.
Керк хотел возмутиться и потребовать, чтобы его вернули домой, но удержался… что-то подсказывало ему, надо обязательно поехать с этими людьми. И так как юноша привык доверять своим ощущениям, которые ни разу еще в жизни его не подводили, он подчинился воинам правителя.
И вот теперь трясся в рыдване, правда надо отдать должное, в нем было очень тепло, мягко и уютно. Но Керк, привыкший жить вольной жизнью, когда не всегда ему удавалось дойти до дома, и уставший от дневных трудов, он засыпал на берегу моря около рыбацких лодок, не очень дорожил, выпавшим на него, благополучием.
Всю дорогу он терялся в догадках: куда и зачем его везут, почему эти люди так почтительны с ним. А на все его вопросы отвечают очень уклончиво, вроде того, что скоро он все поймет сам. Ко всему прочему ему еще доставляло неудобство одежда, в оную его нарядили. Дома он ходил в легких длинных штанах, подпоясанных на талии, в рубахе, да иногда одевал чекмень – бурый, широкий и короткополый кафтан с перехватом. Сейчас же его так вырядили: в долгополый с запахом синий кафтан, в шелковую, белую рубаху, штаны и подпоясали кожаным поясом, который все время давил на живот. На ноги ему надели черные кожаные сапоги (дома обуваемые лишь в случае необходимости), посему теперь эти сапоги с высоким голенищем, плотно удерживающие щиколотку, доставляли ему страшное неудобство. Первое время он стоически переносил свои страдания, но потом начал снимать их в пути и одевал, только когда надо было выходить на двор. Еще ему очень хотелось снять такой тугой кафтан и шелковую рубаху, которая столь неприятно струилась по телу, но глядя на воинов, сопровождающих его, Керк пересиливал это желание.
Наконец, вдалеке, он увидел прекрасный город. В месте, где сливаются реки Бурная и Спокойная, на возвышении величественно красовался большой престольный город Славград, окруженный крепостными стенами с круглыми башнями. Ниже по склону в долине, называемой Речной ветер, расположились три деревни. Дорога пролегала как раз через одну из них. Процессия, сопровождающая его, выглядела довольно внушительно. Впереди ехали воины на лошадях, они же следовали подле рыдвана по бокам и сзади него. Уютные, деревянные дома напомнили юноше о родных. Керк в окно рыдвана видел, как со дворов выходили люди: женщины и мужчины. Многие кланялись проезжающим или радостно махали руками. Процессия въехала на возвышение, и тогда он смог лучше рассмотреть крепостные стены, окружающие город. Крепость выглядела укрепленной твердыней, об этом говорили не только гигантские башни, но и крепкие ворота из твердого дерева, обитые железом, и охраняемые воинами правителя. Рыдван беспрепятственно въехал в город, так как ворота были открыты, а воины приветственно склонили свои головы.
Проехав по одной из извилистых улочек, где по правую и левую стороны размещались вельможные дома, избы и разные лавки, рыдван остановился на небольшой солнечной площади. Подбежавший слуга открыл дверцу, и Керк, наконец-то, оказался на свободе. Он выскочил из рыдвана и первое, что увидел – огромный дворец, чем-то напоминающий древнего витязя.
Дворец представлял собой прямоугольное здание, столь внушительного вида, что сердце юноши застучало от восторга. Около дверей, распахнутых настежь, выстроились слуги, при виде Керка, они приклонили головы, то же самое сделали воины, сопровождавшие его в пути. И тогда он увидел высокого, статного мужчину, торопливо выходящего из дверей дворца. Мужчина был очень красив, темные, словно каштан, волнистые волосы, прямой нос, большой высокий лоб и тонко очерченные алые губы. Керк посмотрел ему в лицо и поразился, как сильно он похож на этого человека. К лицу прихлынула кровь, и одна за другой побежали мысли. А мужчина тем временем подошел ближе, раскрыл свои объятия и, ухватив юношу за плечи, крепко накрепко прижал к себе.
– Сын мой, Керк! – только и смог произнести он. – Наконец–то ты дома, – он отодвинул юношу от себя, посмотрел ему в лицо, улыбнулся. – И, конечно же, как все первенцы похож на своего отца.
Керк был потрясен словами мужчины. Он вгляделся в его лицо и понял, что этот человек – правитель Восурии. И еще ему показалось, что он его отец.
– Ваша светлость, – только и смог пролепетать юноша, пытаясь, высвободиться из объятий.
– Нет, нет, мой мальчик, мой сын, мой наследник. Я тебе не светлость, я твой отец, – все еще крепко держа его за плечи, сказал правитель.
– Но, как это может быть, ведь я простой рыбак, мой отец умер, – взволновано начал Керк.
– Тебя обманули, ты не рыбак, а наследник престола страны Восуров, – гневно заметил правитель и нахмурил свой большой лоб. – Я объясню тебе все позже. А сейчас давай пойдем в наш дворец, я познакомлю тебя с матерью, братьями и сестрой…. – И выпустив его плечи из крепкой хватки, ласково протянул, – сын мой, мой мальчик.
Ошарашенный происходящим Керк медленно двинулся вслед за правителем, думая, что все это ему лишь сниться, и пытаясь пробудиться, порывисто встряхнув головой, сомкнул очи, да пребольно ущипнул себя за руку. Отец, задорно засмеялся, и, потрепав сына по мягким каштановым волосам, спросил:
– Ты, по-видимому, думаешь, что спишь?
– Если честно, да. Я думаю, что все еще сплю, – поспешно ответил Керк, и, открыв глаза, воззрился на правителя. Да немного погодя взволнованным голосом поинтересовался, – скажите, ваша светлость, с чего вы решили, что я ваш сын?
Правитель остановил свою поступь недалече от парадных дверей дворца, и, раскрыв левую руку, показал ладонь замершему рядом Керку. И юноша узрел на ее покрытой тонкими нитями и складочками поверхности печать, точно такую же, как и у него, в виде восьмиугольного знака.
– Мальчик мой, ты видишь эту печать? У тебя такая же, – принялся пояснять Ярил. – Эту печать я поставил на девятый день твоего рождения, – он взял сжатую в кулак руку сына, и, выпрямив все пальцы на ней, нежно погладил печать на его ладони. – Теперь ты видишь, мы с тобой из одного рода, из одной семьи, из правителей славной Восурии. На этом свете такая печать стоит только у трех людей: у меня, тебя и твоего брата Эриха, – отец смолк и муторно вздохнув, посмотрел на Керка, да ласково похлопав его по спине. – Ну, а теперь пока отложим этот разговор и пойдем. Ведь тебя ждут родные.