Путь в Царьград
Шрифт:
Идем мы по улицам Стамбула, который, как говорил Семен Семеныч Горбунков в бессмертной «Бриллиантовой руке», город контрастов. А он и в самом деле — город контрастов. Тут и турецкие дома с глухими заборами, и европейские дома, совсем как в какой-нибудь Финляндии или Швеции — ездил туда еще до армии на экскурсию. Только вот на улицах, несмотря на то что уже скоро полдень — ни одной живой души. Стремно как-то!
Георгиос по-русски говорит неплохо. С акцентом, конечно, но мы все понимаем. Он нам сказал, что здешняя турецкая «братва» наверняка начнет грабить богатые дома европейцев. А если их
Идем, озираемся по сторонам, оружие держим наготове. Вдруг слышим, как впереди, метрах в двухстах от нас, зазвенело стекло и послышались истошные крики.
Я скомандовал своим ребятам: «К бою», — и мы тихонечко, прикрывая друг друга, пошли к тому месту, где, как мне казалось, происходило что-то нехорошее.
Я не ошибся. Шайка местных гангстеров разбила окна первого этажа богатого европейского дома и забралась внутрь. Там налетчики занялись своим привычным делом — грабежом и разбоем. Из распахнутого окна на улицу кто-то из этих уродов выбросил мертвое тело пожилого мужчины-европейца. А из дома раздались крики женщины, судя по голосу — молодой. Георгиос вытащил из-за пояса здоровенный пистоль и шепнул мне, что это турецкая банда. Он разобрал несколько слов, сказанных одним из громил.
Я посмотрел на своих бойцов.
— Так, парни! Идем внутрь и делаем их, как учили. В плен никого не брать — невелики птицы эти душегубы стамбульские. Патроны экономить, один выстрел — один труп. Ну, понеслась!
Парни кивнули мне, и мы, отодвинув назад Георгиоса, типа — дядя, стой тут, смотри и не мельтеши — перебежками направились к дому. Мой приятель, Петро из Рязани, подсадил меня, и я, подтянувшись, через открытое окно ввалился в комнату.
Четверо бандитов были заняты делом — паковали награбленное в мешки. Они удивленно уставились на меня своими небритыми рожами. Но долго удивляться им не пришлось — один за другим хлопнули четыре выстрела, и они уже были вне игры. Кстати, последнего свалил Колян из Питера, появившийся в соседнем окне. Все было сделано быстро — ни один из них даже не успел ни дернуться, ни рта раскрыть.
На шум из боковой комнаты выскочил еще один налетчик. Его ловко поймал на штык-нож Петро, который предпочитал в ближнем бою пользоваться холодным оружием.
— Мля! Петро! — вполголоса прошипел я. — Нам какой приказ был? Не рисковать! Два наряда вне очереди, мля!
Ну а мы тем временем стал осматривать квартиру, которая, судя по богатой обстановке, принадлежала состоятельному владельцу. Из одной комнаты, держа наизготовку здоровенный револьвер, осторожно вылез усатый турок в разорванной рубахе и с расцарапанной до крови мордой. Увидев меня, он то ли удивился, то ли испугался. Это понятно, здешний люд поначалу шарахается от нас — уж больно мы странно для них одеты и экипированы. А если вспомнить про рожи, размалеванные устрашающим боевым гримом, то понятно, почему публика от нашего вида постоянно впадает в ступор, а иногда и обделывается.
Пока турок пялил на меня свои зенки, раскрывая рот, я выстрелил ему прямо в харю. Рот с усами на месте, а мозги — брызгами по стене. Ну и хрен с ним — одним бандюгой меньше!
Потом я осторожно заглянул в комнату, откуда выполз этот гад с револьвером. Похоже,
Увидев меня, она вся сжалась в комочек и, как дикая кошка, приготовилась к защите.
— Да успокойся, дурочка, — сказал я ей, — не беспредельщик я какой-то, а тебе помочь хочу…
Услышав русскую речь, девица с удивлением посмотрела на меня, а потом спросила:
— Руссо?
Я опять вспомнил бессмертное творение Гайдая и засмеялся:
— Си, сеньора, руссо туристо, облико морале!
Прибежавший на мой выстрел Колян тоже жизнерадостно заржал:
— Ну ты даешь, Игореха, — туристо… Мимо проезжали, верхом на боевых медведях, — он похлопал по своему «калашу», — и с балалайками!
Услышав наш смех, девица робко улыбнулась, а потом, заметив, что от ее одежды остались одни лохмотья, покраснела как спелый помидор. Я деликатно отвернулся, дожидаясь, пока спасенная мною незнакомка оденется.
Минут через пять я услышал за спиной деликатное покашливание и обернулся. Боже мой, какая она красавица! Черные волосы, смуглая кожа, карие глаза — настоящая Кармен! Я тоже решил не ударить в грязь лицом и представиться ей по всей форме. Приняв воинственную позу, бодрым голосом, как на строевом смотре, отрапортовал:
— Сержант Кукушкин, Игорь Андреевич, морская пехота Северного флота.
Ага, натуральный Кинг-Конг получился, осталось только кулаками в грудь постучать и вопль издать посексуальней.
Девица, внимательно смотревшая и слушавшая, улыбнулась, а потом, маленьким тонким пальчиком указав на себя, произнесла:
— Мерседес Диас.
«Во дела! — подумал я, — у красотки-то имя, как у иномарки. Может, я тут еще Вольво какую-нибудь встречу, или вообще — Фольксваген!»
Я жестом пригласил девицу следовать за мной. Она послушно пошла, доверчиво глядя прямо мне в глаза. От этого взгляда у меня почему-то гулко забилось сердце. Ох и красавица! А как она головку-то держит гордо, словно королева какая.
У входа в спальню валялся труп незадачливого насильника. Вокруг него уже натекла большая лужа крови. Брезгливо переступив через убитого, Мерседес вошла в большую комнату, где уже находились мои ребята и Георгиос. Они с удивлением посмотрели на мою спутницу, а та, с испугом и удивлением — на них.
— Игорек, ты где такую кралю нашел? — завистливым голосом спросил у меня Петро. — Прямо королева Кастильская.
Услышав последнюю фразу, Мерседес с изумлением посмотрела на Петро и закивала своей головкой:
— Си, си, сеньор, Эспаньола… — Ну вот, и выяснили мы наконец, кто она и откуда…
А потом бедняжка Мерседес горько рыдала над трупом мужчины, которого турецкие бандиты выбросили из окна. Это был ее отец. А я стоял, сжав от злости кулаки, и думал, что никогда, ни за что на свете не дам больше в обиду Мерседес. А тех сволочей, которые грабят и убивают людей, хоть в Стамбуле, хоть в любом другом месте, я буду уничтожать, как бешеных собак.