Путь варга: Пастыри чудовищ. Книга 3
Шрифт:
– Медведь, – вышептал послушный сыночек и весь перекосился от страдания, глядя на папочку. – Это был медведь.
Медведь – в смысле, даже не бестия?! Я выдал степень изумления, которую приберегал для чуда, вроде «Тербенно возглавил Корпус Закона».
Трогири издал слабое одобрительное кряхтение.
– Удивлены? Я вижу, удивлены. Но это не ложь. Я ходил на самых сильных магических тварей Кайетты. Мой атархэ никогда не промахивался, а Дар Воздуха по силе не уступал прославленным боевым магам. Нет, я не участвовал во всех этих глупых турнирах. Просто знал, что мог бы победить. А в тот день… я
– Но я…
– Расскажи. Ему.
Пронзительные глаза кольнули сына взглядом – и Трогири-младший вытянулся. Заговорил, задыхаясь и дёргаясь, заглаживая причёсочку до зеркального блеска. Они с отцом охотились в Тильвийских болотах. Бестий не попадалось третий день, а накануне встретились с поклонниками отца. Потом вышли с утра, наткнулись на следы большого медведя.
– Отец тогда… он готовил меня как охотника. Не-бестия – это просто. Мы пошли вдвоём…
Он рассказывал скверно: сбиваясь, запинаясь, подбирая слова. Но я почему-то без труда это представлял. Только малость иначе, чем то, о чём мне нёс Нарден Трогири.
То, как это было на самом деле.
– М-может, нам не следует идти, отец? Вчера было…
– Как мать ухитрилась сделать из тебя такую бабу? Что? Налакался вина ночью, слабак? Я охотился на яприлей во владениях Вельекта! Винного магната! Можешь себе представить, сколько мы пили?! Смотри след, недоделок!
Хриплый рык бывалого охотника и слабые, заикающиеся возражения его сына. Тот кажется подростком на фоне отца – высокого, плечистого. Уверенно шагающего по звериной тропе.
– Просто не удалось поспать… и тебе ведь тоже…
– Так прими бодрящего и не топчи мне мозг!
– М-мать говорит – это вредно, особенно если подряд несколько ночей… И после спиртного…
– Травники все сдвинуты на этом «ой, да нельзя». Слушай мамку больше – скоро в платье оденет. Зелье после винца только лучше работает. Лакай бодрящее и заткнись.
Комары звенят в воздухе – в Тильвийских болотах комариный рай. Хлюпают лужи, стонет какая-то птица – тоже забыла похмелиться с утра…
Медвежий след находится сбоку тропы – громадный, косолапый. Охотник приглядывается, выполняет «поиск» с Печати, хмыкает: «Большой серый, один, тысяча шагов. Пирует на падали».
– М-может, нужно было… взять свору?
Но отец только фыркает: какая свора – там не мантикора, не альфин. Всего-то медведь – в самый раз, чтобы наследничек показал себя…
– Твоя добыча.
– Это было… для меня, – сынок-Трогири оскалился страдальчески. – Мой трофей. Только я… никогда не умел как следует. Отец сделал всё правильно. Он вывел меня на добычу с нужной стороны. Поставил щиты, чтобы зверь не услышал и не увидел. Мне осталось только бить.
Он ни черта не понимал, этот сорокалетний придаток своего чокнутого папашки. А я всего-то восемь месяцев пробыл в питомнике. Но я понимал куда лучше.
Мейс Трогири облажался. И не просто, а как по учебнику. Выперся на охоту после пьянки. С недосыпа. Под бодрящим, да после спиртного – чудо, что он туда вообще дошёл. Милейшая Аманда остерегала: так и так, сладенький, «Глаз стража», конечно, после спиртного действует даже с большей силой… только вот один приём по тебе вдарит так, будто ты три ночи лакаешь бодрящее. А после этого… ты видел, как хорошо себя Мел чувствует, да? Что ты говоришь, как-то раз она даже совсем вырубилась? Дар её вырубил – тут вернее. Потеря контроля, какая неприятность.
А великий охотник даже свору с собой не прихватил. Проще говоря, сделал самую большую ошибку, какую только можно. И нет, это я не о «выбрал для своего малахольного сыночка пасс, который тот заведомо не сумеет применить».
– Я… я ударил, но не смог как нужно собраться… выполнить «Удавку». Она не получилась полностью, медведь был большой, и он освободился. Впал в ярость, бросился на нас…
…огромная серо-бурая туша с рёвом взвилась на дыбы, махнула вперёд неожиданно легко. Нарден попятился, завопил, свалился на отца, мешая тому ударить. Мелькнули рядом когти, пыхнуло жарким смрадом из пасти, и тут же его отшвырнули в сторону, а медведь взвыл, отлетая прямо на тушу мёртвого оленя посреди поляны – отец всё-таки собрался и провёл пасс с Печати...
Зверь грянулся о землю, попал прямо на рога, захрипел, дёрнулся и утих.
– Шкуру попортил, – сказал охотник, отряхиваясь. – Бестолочь. Ладно, смотри, как нужно.
– Отец хотел нанести последний удар. Лезвием атархэ. Он подошёл к зверю. И. И…
В голосе Трогири – настойчивый трезвон жадного до крови комарья. И ложь.
Великий охотник хотел покрасоваться перед сыном. Считал, что не-бестия – лёгкая добыча, потому её можно завалить с одного удара. Подошёл слишком близко, – принял красивую позу. Смотри, мол, хозяин природы стоит – а новый трофей разлёгся у ног.
Может, не понял, что удар магией прошёл вскользь. Или неверно провёл добивающий. Всё-таки он уже был не мальчиком – пятьдесят лет…
Мейс Трогири совершил главную ошибку охотников. Он был беспечен.
Недооценил противника.
Грузная, вымокшая от крови туша взметнулась с рёвом – и упала на охотника сверху, замесила косматыми лапами. И потом были только крики, крики и хруст костей, и сын стоял молча, не веря, не зная, что делать – без отцовских подсказок…
– Я… растерялся, – сказал Нарден Трогири, и в улыбочке у него было – сломанное, виноватое, жалкое. – Я ударил поздно.
– Ты ударил поздно, – проскрипел остов человека в кресле. Пригвоздил своего сына к полу пренебрежением. – Ты никогда не был охотником.
Тишина была тяжёлой, как медвежья туша. Которой, наверное, нет среди славной коллекции побед в коридорах. Добил медведя всё-таки сын, не отец. А что было потом – уже ясно: сынок позвал помощь, Трогири-старший ещё дышал, в него залили эликсиры, дотащили до поместья, вызвали лекарей…