Путь Воина

Степанов Сергей

– Несерьезно относиться, это не значит наплевательски относиться.

– Нужно сделать все возможное, а потом предоставить самому себе.

– Т.е. он будет лечить своего ребенка, так же как и любого другого ребенка, это не будет противоречить его принципам.

– Он не будет лечить своего ребенка за счет другого.

– Что мы решили? Должен ли благородный человек жениться? заводить ребенка? Если он завел ребенка, то он должен отвечать за это. Он должен его воспитывать, там, до 18 лет, заботиться всемерно о нем и т.д.

– Благородный человек должен найти благородную женщину. И они должны родить благородного ребенка. (Смех).

– Да, благородный человек ввязывается в отношения только с теми людьми.

которые имеют тот же уровень благородства. Например, жениться нужно на людях своего круга. (Под кругом имеются в виду не формальные качества, а качества сознания). Я могу поступать на работу, если люди, с которыми я там буду иметь дело, такого же уровня как я. Скажем так: не ниже.

– Тогда можно остаться без средств к существованию.

– Я могу жениться только на той женщине, которая разделяет мои благородные принципы. Я к ней прихожу и говорю: вот у меня такие-то принципы. Я на тебе женюсь, если ты их разделяешь.

– Она любые принципы разделит, лишь бы выйти замуж.

– Как этот принцип, который ввела Гера, я должен применять по отношению к ребенку? По определению, ребенок это такой человек, который не разделяет моих принципов. Имею ли я тогда право заводить ребенка?

– Конечно, имею.

– Тогда вопрос к Вам. Если ребенок совершает неблагородные поступки, то должен ли я его бросить? На примере службы в армии, мы выяснили, что он выходит из этой общности, чтобы не совершать низкий поступок. Если жена совершила неблагородный поступок или мой благородный поступок был неправильно воспринят, она не согласна с ним, то я выхожу из семьи. Это, как бы, все приемлемо. А что делать с ребенком?

– Надо помочь ему пройти период адаптации ускоренными темпами.

– Хороший вариант. Есть другие предложения? Пока он не прошел адаптацию, он должен полностью подчиняться моей воле, и на этих условиях я могу заводить ребенка. Он не должен иметь других источников, к которым он может апеллировать для того, чтобы противостоять моей воле, кроме людей моего круга, моего уровня развития сознания. Вот в этой ситуации, которая была распространена в средние века и ранее, человек может нести ответственность за этого ребенка, пока тот не прошел адаптацию, а потом говорит: Вот теперь ты сам за себя отвечаешь, и тогда отец может вступать в дружеские отношения с ребенком, если видит в нем достаточно благородства.

Когда Тарас Бульба говорит своему сыну:"Я тебя породил, я тебя и убью", - то очевидно, что он не мог сказать это сыну еще находящемуся в его власти, т.к. тогда сын был лишен возможности совершать эти низкие поступки. А если он достиг совершеннолетия, то я отношусь к нему в соответствии с его поступками, независимо от того, родил я его или нет.

– Тогда: " Я тебя породил",- лишнее.

– Да, это сказано просто так, для красного словца, чтобы подчеркнуть его благородство: он убьет не только любого изменника, но даже своего сына.

Если благородный человек заводит ребенка и выясняет, что у него нет полной власти над ним, что, скажем, есть неблагородная мать, которая поощряет его слабости, т.е. развращает ребенка, то должен ли отец выйти из этих отношений, бросить ребенка?

5.- Есть такой древний афоризм, который сводится к тому, что благородный человек не должен общаться с плебеями. Т.е. не то, чтобы совсем не общаться, а не входить с ними в близкий контакт. Он должен сохранять дистанцию, поддерживать границу или, другими словами, быть недостижимым. Это называется высокомерием, т.е. он обладает высокой мерой. Благородный человек это делает для того, чтобы средний человек не мог считать его своим и, следовательно, надеяться на него.

Этот афоризм звучит примерно так:"От низкого человека я не приму и чашки воды, а от благородного приму даже чашу с ядом."

Значит, можно вступать в формы животных отношений, но сохраняя при этом дистанцию. Вступать в разговоры,

общение с другими людьми, но так, чтобы поддерживать границу, если я не уверен, что этот другой, является благородным человеком. Если это благородный человек, то я могу снять границу и вступить с ним в какую-то общность: семью, совместную деятельность или, скажем, клуб. Пока я в этом не уверен, я недостижим, как говорит Дон Хуан, или высокомерен.

– Не исключает ли это возможности обучать человека, стоящего на ступеньку ниже?

– Конечно, не исключает. Я могу уделять ему массу времени. Но только я так к нему отношусь, что он не считает меня своим, он всегда чувствует отделенность и некоторую отчужденность.

– Другой может обидеться.

– Нет, скорее обижаются тогда, когда я вошел в близкие отношения, а потом не выполнил вытекающих отсюда обязательств.

Что делать, когда я уже близок с другим, и тут я замечаю, что он недостаточно благороден? Как мне провести эту границу, ведь он, все равно, будет пытаться считать меня своим? Это очень сложное деликатное действие, отдалиться от этого человека на один шаг, оставаясь рядом, но не оставаясь близким. Обычно, среднего человека это бесит. Поэтому, дон Хуан, например, рекомендовал в таком случае просто оставить этого человека, прекратить с ним контакт. Я предполагаю, что какой-нибудь идеальный благородный человек смог бы выполнить такую процедуру, сделать близкого человека дальним, отойти от него на шаг, оставить просто знакомым, но это крайне сложная операция, легче, конечно, во избежание всяких жертв, просто расстаться.

– Разум - это некая форма справедливых отношений. Естественно, возможны разные уровни понимания этой справедливости.

Он дал денег мне, я дал денег ему, т.е. вернул долг. Это определенный уровень справедливых отношений.

Другой пример. Он хорошо ко мне относится, я тоже к нему хорошо отношусь. Возможно и такое понимание справедливости. Это для меня является принципом. Я не могу по другому относится, независимо ни от чего.

Он помогает мне, я ему тоже помогаю. Может быть такой принцип. Но помощь одному может оказаться вредом для другого. Например, он хочет отомстить. Если понятие справедливости на уровне Я, как отношения Я-Я, т.е. если единицами справедливости являются субъекты, то я помогу ему отомстить и буду считать, что это справедливо. А если справедливость я понимаю на уровне допустимых форм взаимодействия, то я буду реагировать на поступки, независимо от того, как этот человек ко мне относится. Т.е. этот уровень справедливости будет отрицать предыдущий уровень. Чем выше уровень разума, тем более всеобщими для меня будут законы справедливости, и тем более абстрактными они будут выглядеть для других.

Отсюда и возникает понятие каких-то абстрактных идей и абстрактных принципов, с которыми не ясно что делать.

Семинар 4. Желания и решения

1.
– На первых двух этапах адаптации создается внешнее описание, состоящее из моих отношений с отдельными людьми, у меня нет еще всеобщих суждений, существенных для меня, у меня есть только отдельные люди, с которыми я связан, и эти люди определяют меня: Я есть то, чем я связан с остальными людьми. Начиная с 3 этапа у меня создается как бы внутреннее описание. Человек создает внутреннюю картину мира и страстно ее защищает. Страстность проявляется в том, что он, фактически, не может вести диалогичной беседы, он может либо рассказывать себя, свое описание, либо немножко слушать описание другого, но невозможно возникновение существенного разговора, в котором оба описания пришли бы в движение. Все его определения фиксированы, они являются онтологическим основанием его бытия. У него нет другого основания, с позиций которого он мог бы рассматривать свои определения. Он есть эти определения, они составляют его сущность. На 4 этапе для человека становятся значимыми такие понятия как эгрегор или культурная традиция.