Путь воина
Шрифт:
Дядя поклонился.
— Благодарю за доверие, брат. Я горжусь тем, что ты считаешь меня достойным великой чести принять твои обязанности.
Мой отец поклонился в ответ.
— Ты заслужил эту честь, Хидехира.
— Благодарю тебя, младший брат, — сказал дядя.
Слуги бесшумно вошли в комнату, неся деревянные подносы в форме листьев, с красиво разложенными на них рисовыми колобками, свежими суси и тончайшими ломтиками свежего соевого творога тофу .
Умело расставив угощение на низких, черных с золотом, лакированных столиках, они поклонились и, пятясь, вышли из комнаты, почтительно склонив головы.
Я посмотрела на Хану и она ответила мне взглядом, говорившим: «Я тоже страшно проголодалась!»
С помощью коротких палочек хаси мой отец и дядя отведали рис и несколько ломтиков тофу. Эта часть церемонии должна была утолить острый голод, дабы он не мешал в полной мере насладиться последующей чайной церемонией.
Закончив с едой, отец передал свои хаси ожидающему слуге.
— Хидехира, как ты уже знаешь, мои сыновья будут сопровождать меня в поездке по владениям, — снова обратился он к дяде. — Они готовы познакомиться со своим будущим наследством и проверить в деле боевые навыки, которым обучились в школе. Мы отправимся завтра рано утром, чтобы перед началом путешествия посетить церемонию в додзё и выразить свое почтение мастеру Гоку.
— Надеюсь, наш старый Гоку столь же строг с ними, как когда-то был с нами, Койси, — с улыбкой обронил Хидехира.
— Несомненно, — ответил отец. Он посмотрел через комнату на моего старшего брата и приподнял брови. — Харумаса! Может быть ты, как первенец, покажешь нам несколько приемов, которым обучил тебя мастер Гоку?
Мой брат с готовностью кивнул и поднялся на ноги. Я во все глаза смотрела, как он выходит на участок пола, не прикрытый татами.
— С вашего разрешения и сделаю это прямо сейчас.
Бережно вытащив из ножен свой длинный меч, Харумаса положил его горизонтально на вытянутые ладони, поднес к лицу и поклонился отцу. Дядя с живым интересом смотрел на него.
Притаившись за шелковым экраном, я повторяла каждое изящное движение Харумасы, который первым делом сделал несколько медленных упражнений, чтобы разогреться. Согнуть колени… глаза на меч… локоть вверх… лезвие лежит на ладони, обращенной к полу. Каждое такое движение призвано помочь воину сконцентрироваться.
Теперь Харумаса был готов.
В первый миг могло показаться, будто он приготовился танцевать, но вот он сделал свой первый короткий, резкий и смертоносный выпад.
Запела сталь клинка, и Харумаса принялся разить налево и направо, отражая невидимые выпады воображаемого противника. Он падал на колени и резко разворачивался, чтобы защититься от удара сзади. Выпад с разворотом одной рукой мгновенно сменялся стремительным ударом двумя руками. А когда все невидимые противники были мертвы или смертельно ранены, Харумаса стряхнул воображаемую кровь с лезвия и одним быстрым движением убрал меч в ножны.
Сидя за экраном, я повторяла рукой все его движения.
— Превосходно, — сказал дядя, и Харумаса поклонился.
— Очень хорошо, старший сын, — с гордостью в голосе похвалил отец, жестом разрешая моему брату занять свое место на циновке. — Ты научишь уважению людей, которых мы встретим в пути.
У меня даже сердце разболелось от такой несправедливости. Я каждый день тренировалась и практиковалась без устали, но при этом не имела права поступить в школу мастера Гоку!
Я с самого детства наблюдала за тренировками отцовских самураев, а оставшись наедине в спальне, тщательно копировала каждое их движение. Когда мои братья приезжали домой из школы, я ходила за ними хвостом, упрашивая научить меня всему, что они там узнали. И вот теперь я умела почти столько же, сколько Харусама, но не имела никакой возможности блеснуть своими достижениями!
«Ничего, — пообещала я себе. — Настанет день, когда я докажу им всем, что девочка может быть ничуть не хуже, чем мальчик!»
В тысячный раз у меня сердце облилось кровью при мысли о том, что мне не позволено отправиться в путешествие по провинции, и я никогда не буду скакать рядом с отцом, как мои братья. Все споры последних месяцев вновь зазвучали у меня в голове, и я будто наяву услышала добрый, но твердый голос отца: «Нет, Кими. Ты — старшая дочь, и твой долг быть дома, рядом с матерью».
Но я не хотела быть рядом с матерью! Я хотела скакать на коне по дорогам провинции, чтобы ветер трепал мои волосы, и колчан со стрелами топорщился у меня за спиной…
Сильный толчок в бок вернул меня с небес на землю. Судя по выражению лица Ханы, она прекрасно поняла, о чем я мечтала. Сдвинув брови, она одними губами прошептала: «Смотри», — и кивнула на экран.
Прильнув к щелке, я увидела, как слуги вносят угольные жаровни, чтобы вскипятить воду для чая. Другие прислужники расставляли на низком столике изящный ковшик, мешалку и маленькие глиняные чашечки, чтобы отец и дядя могли полюбоваться ими, как того требует церемония.
Мой отец готовил чай медленно и в молчании, в каждом его жесте чувствовалась власть и авторитет дзито. Я не могла отвести от него глаз, меня всегда завораживали строгие правила чайной церемонии.
Вот мой отец спокойным и полным грации движением поднял рукав кимоно, налил в чашку густой зеленый чай и обеими руками поднес ее к губам. Сделав глоток, он обтер края чашки и подал ее дяде Хидехира, который пригубил ее в том же месте, чтобы показать свою родственную связь с братом. Передача чая символизировала крепкие узы дружбы, связывающие дзито и его брата.
Допив чай, дядя бережно поставил чашку на циновку перед собой. В следующий миг его алые одежды встрепенулись, и он стремительным движением поднялся на ноги.
Я была поражена. Столь резкие жесты были недопустимы, тем более, во время чайной церемонии!
— Я уважаю моего брата дзито! — провозгласил дядя. — Я уважаю его так же сильно, как наших предков Ямамото — особенно, нашего отца, который решил передать власть маленькому камешку, Койси, а не большой скале Ойва!
Насупившись, я посмотрела на отца. На его лице тоже отразилось удивление и смущение. Что хотел сказать дядя? Неужели он открыто осуждал решение деда при посторонних?