Путь воина
Шрифт:
Выглянув в прореху, я убедилась, что снаружи нет ни одного дядиного самурая, потом подобрала длинные полы кимоно и бросилась бежать. Хана не отставала от меня ни на шаг, крепко сжимая в руке свой меч. Пригибаясь к земле, мы помчались в сторону озера.
Сады утопали в тени, с другой стороны павильонов то и дело доносились свирепые крики самураев, обнаруживавших кого-то из уцелевших людей моего отца.
Языки пламени вздымались к небесам, и высокие столбы огненных искр кружились над пожарищем. К утру весь наш дом превратится в обугленные руины.
Мы не нашли следов матери и Мориясу возле озера. Черная вода была неподвижна, даже рябь не тревожила ониксовую гладь водоема.
Я поежилась и невольно покосилась на Хану.
— Сделаем так, как ты сказала, — прошептала она. — Через западные ворота… а оттуда в лес.
Сжимая в руках мечи, мы обогнули озеро и направились по петляющей тропинке к воротам. Никто не повстречался нам на пути. Должно быть, стражи отца бросились к дому, чтобы вступить в бой с дядиными самураями.
Мы с Ханой сбежали по склону холма к лесу. Но не успели мы скользнуть под защиту деревьев, как в темноте услышали громкий хруст. Следом раздались крики, и я поняла, что дядины люди где-то поблизости.
Оцепенев на месте, я попыталась на слух определить, велик ли отряд и в какую сторону он направляется.
У меня оборвалось сердце, когда я поняла, что небольшая группа солдат находится впереди нас.
Но хуже всего было то, что они шли нам навстречу!
Крепче стиснув рукоять меча, я обернулась назад.
Синдэн и примыкающие к нему постройки превратились в алый огненный полог на фоне ночного неба. Даже молодая луна казалась окровавленной. Назад дороги не было. Вперед, впрочем, тоже. Я затаила дыхание, пытаясь сообразить, что же делать дальше.
Решение пришло само, я просто услышала его, словно шепот летнего ветерка.
Святилище…
Я посмотрела на Хану, и та кивнула, словно прочитав мои мысли. С6ятилище! Секретное место в чаще леса, посвященное покровителям нашей семьи, куда я часто приходила одна, чтобы поупражняться с мечом! Одна мысль об этом месте придала мне сил и вселила уверенность.
Тем временем дядины самураи подходили все ближе, ни мало не заботясь о том, что кто-то может услышать, как они шумно ломают ветки.
Схватив Хану за руку, я бросилась влево и, согнувшись в три погибели, частично поползла, а частично побежала через темный лес.
Вскоре деревья вокруг нас стали чаще. Их светлая кора казалась серебряной в лунном сиянии. Сухая листва шуршала и шептала над нашими головами. Постепенно шаги солдат стихли у нас за спиной, и мы с Ханой остались одни.
Вскоре я увидела впереди ритуальные ворота тории , обозначавшие вход на священную территорию, и поняла, что мы уже близко.
Два высоких узких столба поддерживали резную перекладину ворот, концы которой плавно изгибались вверх, как кончики крыльев летящей птицы.
Мы с Ханой молча вошли под тории. Вскоре тропа привела нас к мостику через ручей, перейдя который мы вышли к небольшому открытому спереди прямоугольному зданию, стоящему на краю поляны.
— Думаю, здесь мы будем в безопасности, — прошептала я, пряча меч в ножны.
Склонив головы, мы прочитали молитву, прося о защите своей семьи, и только после этого вошли внутрь.
В святилище все было по-прежнему — низкий деревянный столик с курительными палочками, маленький железный фонарь, россыпь желтых цветов и другие подношения духам.
И только одно подношение было не на своем месте. На расстоянии вытянутой руки от других пожертвований лежал небольшой свиток, и мне сразу бросилось в глаза, что он свернут и перевязан очень небрежно, словно разворачивавший его очень спешил, и не стал тратить время на вывязывание традиционных узлов удачи, которыми мы всегда скрепляли свои подношения.
Хана опустилась на колени перед столиком и громко ахнула. Когда я повернулась к ней, она указала на иероглифы, черневшие на внешней стороне свитка. Там были написаны наши имена.
— Это для нас, — еле слышно прошептала моя сестра. — И это почерк матушки.
Я посмотрела на свиток через плечо Ханы. Мне было достаточно одного взгляда, чтобы узнать твердую, уверенную руку матери, и надежда вновь ожила в моем сердце.
В обычное время мы никогда не притрагивались к подношениям богам, однако этот свиток был оставлен здесь для нас. Хана бережно взяла его в руки и медленно развернула.
— Это стихотворение.
— Стихотворение? — У меня затрепетало сердце. — Что там написано?
— Старые ветви сломлены и погибли… — вслух прочитала Хана. — Саженец тянется ввысь… Снова расцветет сакура… Начнется новая пора.
— Она догадалась, что мы придем сюда, если сумеем спастись, — сказала я. Потом снова перечитала стихотворение, пытаясь понять спрятанный в нем смысл. — Саженец тянется ввысь… Что мать хотела сказать нам?
— Саженец — это Мориясу, — медленно проговорила Хана. — Мама говорит, что несмотря на гибель отца и братьев, наш младший брат все еще жив. Он вырастет, а значит, наша семья сохранится!
— Мориясу — наше будущее, — проговорила я, кивая. Потом быстро коснулась пальцами рукояти деревянного меча, торчавшего у меня за поясом. — Он наша надежда. «Новая пора» означает, что нужно вернуть назад должность дзито для Мориясу, Чтобы исполнить волю покойного деда.
Мы с Ханой точно не знали, правильно ли истолковали послание матери. Но теперь у нас была надежда. И у меня, и у Ханы. Ибо без надежды у нас не осталось бы ничего кроме утраты и боли.
Хана обернулась назад и посмотрела в сторону леса, темневшего вдали.