Путь волшебника
Шрифт:
— Генри Эвери! Держу пари, вы о нем слышали не больше, чем о капитане Эзеке Хопкинсе.
— Не слышал, — ответил Проктор.
Можно подумать, он обязан знать о каждом пирате, который когда-либо бороздил океан.
— А должны? — поинтересовалась Дебора.
Эзек укоризненно покачал головой и указал могучей рукой на полоумного оборванца, который кружил у скального выступа и нюхал разные черепки.
— Да, должны. Этот человек — величайший из пиратов, живших под нашим небом. Он научил капитана Кидда всему, что тот знал, и… Можно подумать, о капитане Кидде вы тоже
— Я слышал, — сказал Проктор. Капитан Кидд был частью истории Новой Англии, любой мальчишка в Массачусетсе слышал о нем. — Одни утверждают, что он запрятал свои сокровища неподалеку от Бостона, другие — что на островах Наперстка.
— Капитан Кидд приплывал на острова Наперстка, — сказал Эзек. — Но не для того, чтобы зарыть свои сокровища, а чтобы вырыть клад Генри Эвери.
Заметив отблеск жадности на лице Эзека, Проктор обменялся взволнованным взглядом с Деборой. Если они рассчитывают убраться отсюда подобру-поздорову, то и одного сумасшедшего вполне достаточно. Он хотел прервать речь контрабандиста, но тот, начав рассказ, не собирался останавливаться.
— Генри Эвери — король пиратов. — О’Брайан шагал взад-вперед и взволнованно размахивал руками. — На «Воображении» он бороздил Индийский океан, там и наткнулся на судно императора Хиндустана, которое перевозило сокровища. Оно было огромным — шестьдесят орудий и четыреста солдат на палубе. Но Долговязый Бен, как прозвали его пираты, поставил «Воображение» борт о борт с ним и дал залп из своих пушек, а потом пошел на абордаж — самый кровавый абордаж, который когда-либо видел человек или сам дьявол. Капитан хиндустанского судна перетрусил и спрятался среди шлюх… — (Проктор вздрогнул при бранном слове, тревожась за Дебору, но она и бровью не повела.) — Когда люди Эвери захватили наконец судно, им досталась роскошная добыча — больше миллиона долларов в золоте и драгоценных камнях. Каждый из пиратов, кто выжил в бою, получил тысячу фунтов монетами и полный мешок рубинов, изумрудов и бриллиантов. — О’Брайан стукнул кулаком о ладонь. — Они стали богаче любого английского лорда. Собственно, в Англию большинство из них и направились, а там их арестовали. А все потому, что император Хиндустана нажаловался королю. Но Генри Эвери не угодил за решетку! У него хватало друзей в Массачусетсе и Коннектикуте, и он прибыл сюда, где всегда ценилась свобода. А потом исчез.
— Женщины… — проговорила Дебора.
— Что? — Ее слова, казалось, сбили О’Брайана с толку.
— Ну, шлюхи. Что с ними сталось?
— А вы как думаете? Пираты забрали их с собой для развлечений. Конечно, кроме тех, кого убили сразу, и тех, кто наложил на себя руки. — Эзек понял, что наговорил лишнего, и запнулся. — Прошу прощения, мисс… Я не собирался…
— Чего не собирался? — спросил Проктор.
— Не собирался говорить так свободно, — ответила за Эзека Дебора. — Хотя у свободных людей свободное слово в чести, я права?
— Я хотел объяснить вам, — попытался сменить тему Эзек, — что этот человек — величайший из пиратов. Он захватил судно с сокровищами императора Хиндустана и всеми его женами. И он всегда выходил сухим из воды.
Проктор оглянулся
— Не похоже, что всегда.
Эзек поманил его.
— На пару слов, по-мужски…
— Пожалуйста, не стесняйтесь, — сказала Дебора. — Я знаю, какими… деликатными могут быть мужчины.
Проктор подошел к каперу.
— Попробуй отвлечь Эвери, — едва слышно прошептал О’Брайан. — Я хочу осмотреть тот остров, что побольше. Нам нужна лодка — вдруг там что-нибудь найдется.
— Попробую, — кивнул Проктор.
— Идите сюда! — бодро прокричал безумец.
Молодой человек увидел, что Эвери стоит, держа в руках деревянную тарелку.
Они собрались вокруг костра.
— Мне нечасто попадается свежий чайный лист, — сказал сумасшедший, бросая листья в кипящую воду. — Вот и приходится довольствоваться сушеным. Дадим ему чуть-чуть настояться.
Дебора устроилась на камне рядом с ним. Проктор выбрал себе такое место, чтобы безумец, глядя на него, невольно отворачивался от мраморного дворца.
— Вы… — начала девушка.
— Что — я?
— Вы тот самый, о ком говорил наш спутник? Генри Эвери, пиратский капитан?
— Я несчастный грешник, — покачал он головой. — Человек, которому был предоставлен очень долгий срок, чтобы раскаяться в некоторых… опрометчивых поступках.
— Не ваше ли судно мы замечали последнее время среди островов Наперстка? — вмешался Проктор. — Вы можете поднять паруса и отвезти нас туда?
— А как ты думаешь, если бы я мог уплыть, стал бы торчать здесь? — Эвери суетливо помешивал чай в кувшине, но в глаза старался не смотреть.
— Грешник, конечно, не мог бы, — заметила Дебора. — А вот человек, который раскаялся…
— Я же сказал, что грешник, а не святой, — резко прервал ее Эвери и ушел в лачугу.
Вернулся он с длинной трубкой — Проктор не видел таких у знакомых курильщиков табака. Эвери взял в зубы мундштук, пососал, а потом с силой швырнул трубку на камни.
— Без толку! С тех пор как кончился опий, все без толку!
Голос его дрожал.
Части головоломки сложились. Эвери не был волшебником. На нем лежало проклятие. Проклятие за все злодеяния, за его пиратство. Он мог вывести корабль в реальный мир, но лишь на краткий миг, словно в насмешку.
— Вы можете поднять паруса и появиться в нашем мире, — сказал молодой человек. — В мире живых людей. Вот почему ваше судно так часто замечали среди островов. Но остаться там вы не в силах. Вас затягивает обратно точно так же, как затянуло в туман нашу лодку. Именно поэтому вас не могли найти.
— Вполне возможно, — спокойно ответил Эвери.
После этих слов он сразу показался Проктору несчастным и жалким. Достав четыре надколотые чашки, безумец наполнил их слабо подкрашенной горячей водой из кувшина.
— Не желаете чая? К моему стыду, не могу предложить ни сливок, ни сахара.
Проктор принял из его рук чашку и, стараясь не передернуться от отвращения, пригубил. Мутноватая водичка и вкус имела помойный. Дебора, заметив его гримасу, сразу отставила чашку.