Путь желаний

Хас Лана

На другом конце ему что-то отвечали, что его совершенно не радовало. Константиныч хмурился и краснел, прохаживаясь вдоль стены.

– Может хватит строить из себя пупа земли, мир не крутится вокруг тебя, – яростно шипел он в трубку. – Нет, мне нужно просто мнение…

Какое-то время Константиныч снова слушал, багровея, а затем буквально просвистел как нагретый чайник:

– Да пошла ты! – сбросил звонок.

– Вызывали? – всё ещё срывающимся голосом прокаркал Егор откашливаясь.

– Вызывал, – хмыкну начальник и как все до него покачал головой. –

Ты у нас Филатов теперь из Красавчика перешёл в ранг Спящей Красавицы?

Егор нахмурился и, не дожидаясь приглашения, прошёл и сел на стул. Колени всё ещё болели, а голова соображала через раз.

– Я не совсем понимаю.

– Ты когда дрыхнешь, хоть запирайся, а то сегодня наши дамы из техперсонала полчаса умилялись над твоей спящей тушкой.

Егор закрыл лицо руками и набрал в грудь побольше воздуха, стараясь не завыть от досады.

– Им что заняться совсем нечем? – пропыхтел он себе в ладони обиженно.

– Либо нечем, либо во сне ты так прекрасен, что они, только увидев тебя, тут же забыли про свои тряпки и швабры с вёдрами. Ты уж сжалься над их романтическими натурами и больше так не искушай.

– Я вас понял, – хмуро ответил Егор. – Что-то ещё?

– Разумеется, – усмехнулся Константиныч. – Ты же не думаешь, что я позвал тебя только затем, чтобы передать тебе восторги техперсонала? Возьми листок со стола.

Егор послушно привстал, перегнулся через наполированную поверхность и дотянулся до зелёного обрывка с накарябанным адресом и подписью «Крис».

– Что это?

– Нашёл вам специалиста по оккультным наукам, или как они там называются. Съезди к нему, отвези на место преступления, внимательно послушай всё, что тебе расскажут, а лучше запиши. Приедешь, доложишь лично мне.

– А где…

– Шмелёв поехал на опознание, похоже, появился родственник. Заявили о пропаже девочки, по описанию совпадает с нашей. Так что он сегодня работает с родственниками, если это они. Если нет, то поедет на дачи, поспрашивать, может, кто что слышал.

– А мне общаться с психом – сатанистом, – пробормотал Егор недовольно, пряча листок в карман.

– Ты всё понял? – сделал вид, что не услышал Константиныч.

– Понял. Могу идти?

– Иди.

Егор вышел, заскочил в кабинет за ключами и сразу же направился к своему автомобилю.

Глава 5. Интерлюдия

Холодный ветер противно швырял в лицо пушистые ошмётки облаков, колючие снежинки. Она шла быстро сбивчиво, часто спотыкаясь. Мать поднимала её грубыми рывками и ставила на ледяную корку наста, продолжала, как тягач тащить вперёд. На маленьких худых ногах чьи-то старые ношеные противно-розовые сапожки болтались, в них быстро набивался снег, который таял и ледяными струйками сползал, мочил дырявые колготки и хлюпал в носках. Ей было около трёх, точно она не знала, потому что дни рождения они не отмечали. Мать вообще уже долгое время старалась делать вид, что её нет, что всё это неправда и странная дочь ей просто померещилась в алкогольном угаре.

Они приблизились к трёхэтажному грязно-жёлтому

зданию, показавшемуся тогда маленькой девочке просто огромным, а потом уже спустя годы слишком крохотным и душным.

Мать заволокла её на крыльцо и пару раз громко топнув, стряхнула с обуви прилипший снег. Женщина, молча, открыла тяжёлую металлическую дверь и только кивнув сидевшему в мрачном сером холле мужчине, прошла к крутой лестнице. Малышка слишком медленно взбиралась по ступеням и мать в нетерпении подхватила девочку одной рукой и понесла, сжимая в другой небольшую дорожную сумку.

Они поднялись на третий этаж, и Кристину грубо поставили на пол. Мать опустилась на колени и впервые за это утро заглянула дочери в глаза.

– Ты способна хотя бы притвориться нормальной? Ненадолго. Если не можешь, просто молчи, – прошипела она, поправила на ней тонкое пальтишко и, больше так и не взглянув на дочь, постучала.

От двери пахло властью и отчаянием. Это были слёзы радости людей, нашедших друг друга и горя детей, потерявших кого-то навсегда. Девочка понимала, что её привели сюда явно не для того, чтобы найти кого-то. Но понять, как сама относится к этому, она не могла.

Мать тем временем открыла дверь и решительно вошла в небольшой кабинет, заполненный сероватым светом, в котором кружились пылинки и пара Других.

Малышка улыбнулась им, радуясь, что не осталась одна с женщинами, которые ждали её там.

– Здравствуйте, – сказала Мать и присела на предложенный ей стул. Кристина стояла рядом, разглядывая серьёзные лица, обращённые к ней.

Одна женщина сидела за столом. Вид у неё был строгий, серые глаза тускло поблёскивали из-за толстых очков. Коротко стриженные светлые волосы образовывали пышную шапку вокруг головы. Ярко накрашенный рот оскалился в приветственной улыбке, демонстрируя жёлтые кривые зубы.

Кристина ощутила тёплый летний дождь, стеной обрушившийся с небес, почувствовала сильное головокружение. Такое, которое чувствовала её Мать после пары часов в прокуренной кухне в обнимку со стаканом. Девочка зажмурилась от слепящего света фар и громкого гудка автомобиля. Затем сильная боль врезалась в её маленькое, худое бедро, ломая кости и заставляя тело крутануться в воздухе и с силой плюхнуться в лужу. Малышка ощутила, как затылок ударяется об острый камень, едва торчавший из мутной воды, и тот с противным хрустом и мягким шуршанием въедается в череп. В глазах темнеет и мгновенно боль проходит. Наступает тишина смерти.

– Тебе нехорошо крошка? – касается её женщина, сидевшая слева от Матери. И Кристина, распахивая глаза, встречается с другими, карими и тёплыми.

На этот раз она чувствует жар, похожий на лихорадку, только намного сильнее. Руки горят и стопы тоже. Правда пошевелить ногой она не может. Боль вгрызается в тело сильными спазмами, ломая, выворачивая суставы. В голове что-то оглушительно лопается и заливает сознание жаром и сильным спазмом. Тело сводит судорогой и новым приступом боли. Последним приступом. Слышен писк какого-то прибора, но уже далеко и неотчётливо.