Шрифт:
Зверь выбрался из логова.
Подул влажный ветер. Дружно заскрипели когтями голых веток, застонали искореженными стволами деревья. Порыв принес целый букет острых, пьянящих запахов. Талый снег. Осенний перегной. Древесный дух, медленно пробуждающиеся ростки, набухающие почки. Запахи птиц и мелких животных, попрятавшихся под землей. Сладковатый аромат гниения — где-то недалеко пал вепрь. Резкие, предупреждающие миазмы других хищников.
Еще земля, жирная и плотная, схваченная корнями растений.
Зверь повел носом раз, другой, втягивая в себя воздух.
Дорожная
Запах человеческого тела.
Услышав его эхо, Зверь вспомнил, как долго находился в спячке.
Много дней и ночей. Часть осени, всю зиму.
И за все это время он ничего не ел.
Зверь ощутил голод.
Столовые приборы противно скрежетали при соприкосновении с тарелками. Этот звук сводил Питера Уолтера с ума. Заставлял кожу покрываться мурашками, а волосы на макушке топорщиться. Похоже, остальных скрежет нисколько не смущал. Питер отложил нож и потянулся к бокалу. Вернув его на место, оглядел присутствующих. Братец старательно пилил индейку. Его жена, Анна, чопорно цедила пунш. Вокруг стола в неспешном танце кружилась кухарка, миссис Гэмп, то убирая грязную тарелку, то доливая напиток в кувшин.
Уолтер-младший положил новый кусок в рот, разжевал и, не чувствуя вкуса, протолкнул его в пищевод. Эрнест завершил трапезу финальным аккордом — ломтиком лососины. Довольно откинулся на спинку стула и, казалось, только сейчас заметил, что он не один.
— Питер! — провозгласил он. — Давненько я не кушал наше фирменное семейное блюдо. Оно по-прежнему вне конкуренции. Знал бы ты, как я соскучился по родовому гнезду!
— Рад слышать, Эрни, — младший брат отер губы салфеткой. — А за стряпню надо сказать спасибо миссис Гэмп, это она умеет так божественно готовить.
Брат небрежно кивнул, удостоив женщину мимолетным взглядом.
— Подать чаю, джентльмены?
— Будьте любезны.
Они расположились у журнального столика. За стрельчатыми окнами серел день. Массивные гардины скрадывали дыхание света, отчего в гостиной царил полумрак. Уолтер-хилл дремал в провинциальной тиши.
— Подумать только, — начал Эрнест, опустошив свою чашку. — Минуло уже три месяца с тех пор, как папы с нами нет…. До сих пор не могу поверить.
Братья невольно покосились на большой портрет Томаса М. Уолтера, висевший аккурат между двумя окнами. Отец хмуро взирал на сыновей с полотна, как бы спрашивая о чем-то. Волевые черты лица выдавали в нем человека мужественного и честного. Глаза лучились суровой добротой. Питер почувствовал, как к горлу подступает ком.
— Иногда мне кажется, что он по-прежнему здесь, — выдавил он. — Спит в своей комнате и скоро спустится.
Эрнест вздохнул.
— Думаю, это ощущение долго будет преследовать нас. Но жизнь продолжается. Мы с тобой давно уже не мальчики, Питер. Следует решить, что делать дальше, ведь отец руководил крупным производством вплоть до последних дней. Кроме того, за ним осталась земля, недвижимость и вклады в банках.
Уолтер-младший сразу понял, к чему клонит братец.
— Он говорил мне, что давно составил завещание. Он сказал это перед тем, как…
— Правда? Тем лучше. Полагаю, мы имеем право его вскрыть, в присутствии душеприказчика.
— Ты прав, но есть проблема. Отец так и не сообщил мне, где оно хранится. У душеприказчика его точно нет. Можешь проверить, я не обманываю.
Эрнест переменился в лице. Часто заморгал, верхняя губа задергалась. Словно очнувшись от гипноза, Анна удивленно посмотрела на Питера.
— Что ты, я верю, — пробормотал Эрнест. — Но это как-то странно.
— Подозреваю, что отец намеренно спрятал документ, во избежание соблазна его оспорить. И не успел рассказать, где. Я обшарил весь дом по нескольку раз, но так ничего не нашел.
— Бесполезная затея, — насупился Эрнест. — С таким же успехом он мог спрятать его в сарае или на конюшне. Да, наш старик всегда отличался предусмотрительностью. Только не смог предположить, что все так обернется.
Троица погрузилась в тягостное молчание.
— Вот что, — холодно произнес старший брат. — Долго оставаться здесь мы не можем. Дети требуют ухода, верно, милая?
Анна впервые подала голос:
— Мне нужно возвращаться: малыши ждут.
— Да и у меня есть кое-какие дела, — подхватил Эрнест. — Сделаем так: попробуй еще раз найти завещание, и если не получится, придется наследовать имущество по закону. Я буду ждать от тебя телеграмму неделю. Сообщи мне о результатах в любом случае.
— Хорошо.
И они укатили обратно в Эссекс. Даже не заночевав.
Вечером, при свете свечи, Питер долго сидел над раскрытой книгой, пока усталость не взяла свое.
Снова ночь.
Тревожно кричат совы.
Можно выбираться на поверхность. Зверь повел ухом, прислушался.
Ветер принес хорошую весть, и он поспешил к источнику запаха. Его отощавшее, но гибкое и сильное тело бесшумно скользило по земле. Спячка даже упростила задачу — сейчас он был легким, что придавало движениям ловкости. Прошлый день он исследовал окрестности, запоминал и готовился. Сегодня настал час действовать.
Преодолев лесополосу и длинный заросший кустарником овраг, Зверь подобрался к дороге. Вдали мигали огоньки человеческого селения. Выводки людей сидят там в безопасных норах, греются у огня и лопочут на своем тарабарском языке.
На мгновенье он ясно и четко увидел, как они выглядят при свете дня, их самок и детенышей. Но странное помутнение быстро сменил древний зов.
Зверь пригнулся к земле и подполз к самому краю дороги, на дальнем конце которой показался человек. Человек еще только выступил из-за поворота, а Зверю уже было все о нем известно — благодаря густому духу, что плыл впереди него за сотни метров. Букет из запахов человеческого пота, давно не мытого тела, крепкого табака, дешевого одеколона и спиртного.