Путь. Автобиография западного йога
Шрифт:
Я с готовностью подчинялся ему, сознавая, что реальной наградой в духовной жизни является возможность служения (особенно своему гуру). Меня порадовало, когда Мастер, чтобы испытать, не дам ли я себя вовлечь в соперничество, сделал вид, что принимает мои подношения с легкой снисходительностью, как бы показывая, что принимает их от лица с меньшими лидерскими способностями. Мне было совершенно достаточно чувствовать сердцем улыбку Мастера.
После концерта я получил представление о трогательной стороне его натуры. Среди приглашенных находилась мисс Ланкастер (теперь — Сестра Шайласута). Она присоединилась к нам, когда мы выходили, и высказалась
После открытия Озерной Святыни мы направили все наши усилия на завершение строительства Индийского Центра — большого нового здания на землевладениях нашей церкви в Голливуде. Если быть точным, это не было новое здание. Мастер, возобновляя стратегию, которой он придерживался при строительстве нашей церкви, купил на окраине большое, очень старое, полуразрушенное строение и перевез его, скрипучее и качающееся, на участок церкви. Я думаю, он хотел обойти обременительные ограничения строительного кодекса, которые распространялись только на новое строительство. Итак, снова соседи вынуждены были мириться с этими невзрачными остатками былой роскоши. И снова их уныние уступило место гордости, когда мы превратили эти остатки в великолепный, выглядевший как новый зал.
«Мы», сказал я? Да, возможно, это местоимение всего лишь эвфемизм. Мой собственный вклад почти не имел никакого отношения к финальному великолепию этого здания. Я рыл траншеи, кидал лопатой песок в бетономешалку и выполнял разные мелкие работы, которым суждено было впоследствии оказаться скрытыми под слоем штукатурки.
«Я так многому научился на этой работе!» — с радостью сказал я однажды Энди Андерсену, нашему прорабу, когда проект близился к завершению. Энди несколько мгновений смотрел на меня в полном молчании; очевидно, желая быть милосердным, он просто не находил слов.
За месяцы руководства нашими работами по строительству Индийского Центра, Энди глубоко полюбил Мастера. Мастер был тронут его преданностью и простым добрым характером. С приближением Рождества 1950 года Энди становился озабочен покупкой подходящего подарка своему Гуру. В обед он специально съездил в Маунт-Вашингтон, с волнением поднялся на третий этаж, положил подарок к двери Мастера и убежал.
— Ох, — воскликнул он, вернувшись в Индийский Центр, — ну и глуп же я! Я забыл написать свое имя на пакете. Мастер так и не узнает, от кого этот подарок!
Тут же раздался телефонный звонок. Это был Мастер, который просил позвать Энди; через несколько минут он вернулся с улыбкой до ушей.
— Мастер просто хотел поблагодарить меня за подарок.
Как и многие рабочие-строители, Энди любил пиво. Иногда он даже приходил на работу слегка навеселе. Однажды Мастер попросил его проложить в Маунт-Вашингтоне бетонный подъездной путь.
— Сюда подъезжают тяжело груженые грузовики с бумагой для типографии, — объяснил Мастер. — Какой толщины должен быть бетон, чтобы выдержать такой вес?
После нескольких минут размышлений Энди ответил: «Четыре дюйма будет вполне достаточно, Мастер».
«Делайте шесть дюймов», — сказал Мастер с доброй улыбкой.
Энди готов был возразить, но увидел улыбку Мастера. «Хорошо, сэр», — сглотнул он, подавляя свою профессиональную гордость.
Меня в то время
Индийский Центр был официально открыт для публики 8 апреля 1951 года. Пресса назвала его «Первым культурным центром такого рода в Америке». Большой зал на первом этаже был освящен как «место встреч людей доброй воли всех наций». На верхнем этаже, в ресторане для публики, подавали восхитительные вегетарианские блюда, рецепты которых разработал сам Мастер. Спустя годы, зал встреч и ресторан приобрели широкую популярность.
Индийский Центр (как теперь называлась наша собственность в Голливуде) и Озерная Святыня были, в определенном смысле, внешними дарами Мастера миру. Но был и другой дар, бесконечно более ценный для нас, его учеников, которого он удостоил нас в последние два года своей жизни.
Как сильный человек может принимать на себя удары, предназначенные более слабому, так великие учителя обладают силой принимать карму других. Они могут выдерживать значительное число таких кармических «ударов», не испытывая заметных болезненных последствий. Однако иногда, особенно к концу жизни, чтобы помочь ученикам, которым придется в дальнейшем совершенствоваться без физического присутствия Гуру, они принимают огромное количество кармы. В эти периоды их собственные тела могут временно испытывать страдания.
Именно таким даром Мастер теперь награждал нас. У него начали болеть ноги. По этой причине он какое-то время не мог ходить. Прежде всего это была «астральная болезнь», объяснил он. Он говорил о множестве ужасных демонических существ, которые вызывали разрушения в его теле, особенно в его тонком теле, хотя и физическое принимало на себя долю страданий.
«В самый трудный период я обращал мои мысли к телу, — говорил он нам, — потому что хотел ощущать боль так же, как чувствуют ее другие».
Дайя Мата, глубоко сопереживая, однажды воскликнула: «Почему Божественная Мать обходится так с вами?»
«Не смей критиковать Божественную Мать!» — ругал ее Мастер. Личных симпатий и антипатий не было в его природе. Его единственным желанием было делать то, что хотел Бог.
Даже в самом разгаре его болезни, он все же ходил, когда это требовалось. Иногда он делал это с Божьей помощью. В августе 1951 года ему предстояло выступить перед большим собранием на теннисных кортах в Маунт-Вашингтоне. Не желая обнаруживать перед собравшимися свое тяжелое состояние, которое он рассматривал как священную жертву своим ученикам ради их духовного совершенствования, он решил, когда подойдет время, пройти пешком. Автомобиль подвез его к краю кортов. Открылась дверь машины. Мастер руками приподнял ноги и поставил их на землю. «Вдруг сверкающий свет окружил мое тело, — рассказывал он позднее. — Я легко смог пройти пешком». Мы видели, как он поднимался на помост для лектора, стоял всю продолжительную лекцию и вернулся без посторонней помощи к машине. «Уже в машине, — говорил он нам, — мои ноги вновь стали беспомощными».