Путь
Шрифт:
— Лис! — голос мой сипел. Я хотел подняться, но обнаружил, что погребен заживо под множеством тел. Кто-то плачуще зашевелился надо мной, и стало чуть легче. Хватая ртом ускользающий воздух, разгребая руками нагромождение багажа, я с трудом выбрался на волю.
Автобус перестал быть автобусом — это я понял сразу. Чем-то тяжелым били по корпусу, выламывая дверь и остатки стекол. Голова у меня гудела, и я все не мог разобрать, что же происходит. Почему мы стоим? И отчего наш надежный, сверхпрочный автобус перевернулся?.. Сидеть во вздыбленном салоне было невозможно, и подобно червякам люди расползались по наклонному полу, цепляясь за поручни, за все, что хоть как-то могло служить опорой. Удары продолжали сотрясать салон, и мне было невдомек,
Увы, это оказались не орды пропускников и даже не контролеры. Рослые солдаты в черной, ладно пригнанной униформе, пробравшись в наше искромсанное пространство, умело и быстро принялись освобождать салон. Нас хватали за одежду и за руки, бесцеремонно выбрасывая в двери, сапогами проталкивая в окна. Впервые за многие годы нам вновь довелось очутиться на земле. Обессиленные, мы лежали на ее теплой небритой щеке, терпя уколы мелкорослой травы. Где-то вдалеке теснились горбатые домишки, и приглушенно доносился человеческий вой. Огромная, приютившая нас равнина была плотно оцеплена черными фигурками. Мы были центром этой живой окружности. Люди в черном охраняли нас, не пуская прорывающиеся сквозь периметр толпы. Оглядевшись, я увидел и серию воронок. Одна из них расплескалась совсем рядом, и только теперь я сумел по достоинству оценить живучесть нашего автобуса. Несмотря на страшный удар и множество осколков, он все-таки сохранил всем нам жизнь. Черт возьми!.. Я словно очнулся. Должно быть, меня слегка оглушило, потому что все это время я взирал на происходящее со спокойствием слабоумного. Я порывисто вскочил на ноги, но тут же упал, сбитый сильным толчком. Оглянувшись, я разглядел человека в униформе, высившегося надо мной величавой статуей, лениво поводящего автоматом. Бросив взгляд на автобус, я ощутил, как бешено заколотилось сердце. На земле уже сидели старики Мэллованы, поскуливающий от страха Леончик, мадам Клюг с пожилыми родственниками и охающая тетушка Двина. Близкие, родные лица!.. Одного за другим я провожал глазами покидающих автобус людей и мысленно умолял их о прощении. Не воспротивься мы правилу, принуждающему останавливаться, ничего бы не случилось. С каким наслаждением я ударил бы сейчас охранника, чтобы получить возможность приблизиться к машине, помочь раненным друзьям.
Прихрамывая, на землю ступила Чита. Вывалившийся следом Лис бросился к ней, желая поддержать, но еще один из униформистов шагнул к нему, и я явственно услышал, как пугающе хрустнуло под черным кожаным кулаком. Отплевываясь, Лис снова поднялся с травы.
— Лис, — тихо позвал я. — Не надо.
По счастью, он услышал. Поймал меня своими узкими глазами и, помедлив, стал осторожно продвигаться в мою сторону. Повернув голову на знакомый голос, я увидел шофера — бледного, помятого, стоящего навытяжку перед стройным черным великаном. Вероятно, это был их старший офицер. Водитель что-то быстро лопотал ему, часто показывая на останки автобуса и в нашу сторону. Великан чуть заметно кивал. Из-за расстояния я не мог уловить смысла слов, но скорее всего он сдавал нас с потрохами этим бойцам. Что ж… Ладно!..
Совершенно неожиданно мне стало легче. Злость овладела мускулами, наполнив их искристой энергией. Издалека донеслось фырканье двигателя, и, объехав холм, к нам подкатил сверкающий автомобиль. Такого мне еще не приходилось видеть. Сплошное серебро! И черные рыбьи головы на бортах, на багажнике. Подъехав вплотную к останкам автобуса, он пыльно затормозил, выбросив из себя стремительного кругленького человечка. Подобно высокому элегантному циркулю великан развернулся к нему и, отодвинув от себя водителя, поспешил навстречу. Мне надоело за ними наблюдать и я в свою очередь незаметно придвинулся к Лису. Могучий охранник оставил мое продвижение без внимания.
— Кто они? — разбитые губы Лиса едва шевелились. В щелочках глаз горел яростный огонь.
— Не знаю. Но мне кажется, их-то и боялся водитель. Помнишь, что он говорил? — я осторожно покосился на охранника, но черная фигура продолжала стыть мертвым изваянием. — Куда больше меня интересует, что они с нами сделают.
— У них есть оружие, — задумчиво произнес Лис.
— Выкинь это из головы, — я поморщился. — Оно нам не поможет. Взгляни туда и увидишь какое бессчетное множество упырей жаждет нашей крови.
Лис, прищурившись, посмотрел вдаль. Черные фигурки по-прежнему сдерживали натиск толпы.
— Они рвутся к нам?! — Лис выглядел изумленным. — Вот дьявол! Но почему? Кто-нибудь мне это объяснит?!..
— Сомневаюсь, — я попытался встретиться глазами с Читой, но она не замечала меня. — Даже старик Пэт и тот…
Я не закончил фразу. Грубый тычок заставил меня поднять голову. Черный великан с кругленьким человечком стояли в двух шагах от нас.
Великан был великолепен. Сложение атлета дополнялось безупречно сшитой формой. Рыжеватая, почти львиная грива шевелилась под легким ветерком, венчая породистое белокожее лицо. Холодные глаза смотрели без всякого выражения, и нельзя было с уверенностью сказать, видит ли он вас в данную секунду или нет. Толстячок был полным антиподом великану. Плоская мордочка с курносым детским носиком беспрерывно обращалось во все стороны. Уши походили на огромные разваренные пельмени, а ног у человечка практически не существовало, — туловище упиралось в землю блестящими коротенькими сапожками.
Громко чихнув, толстяк забрызгал живот великана и, нимало этим не озаботясь, окинул нас удивленным взором.
— Он говорил об этих мальчишках? — его палец, пухлая без единой складочки сосиска с обкусанным серпиком ногтя, уткнулся мне в лицо.
— Они уже не мальчишки, — ровно и бесчувственно произнес великан. — По крайней мере они знали, на что шли, и сумели справиться с шофером.
— Чушь! — толстячок фыркнул. — Не выдумывай, Глор! Для подобных действий необходимы мозги, а какие мозги могут быть у этих сосунков?
Великан невозмутимо молчал. Изящно качнувшись на каблуках, он словно выразил этим движением некоторое свое несогласие с доводами толстячка, и все же начальником являлся последний. Смешно перетаптываясь, коротышка крутился на месте, озирая холмистую местность.
— А народишку-то нагнали, господи! Весь город перебаламутили. Зачем, спрашивается?
— Своим присутствием люди выражают лояльность властям. Впрочем, если угодно, их всегда можно разогнать, — голос великана звучал все также сухо и размеренно. Ни одного лишнего звука, никакой эмоциональной окраски — рубленные фразы, короткие паузы. — Как поступим с этими?
Толстячок покосился на Глора снизу вверх.
— А ты бы их хотел, конечно, в ров, да?.. Так я и думал! Черт-те что вытворяют! Только отвернись! — толстячок повертел в воздухе ладошкой, очевидно изображая это самое черт-те что.
— В общем так. Пропуски у них аннулируй и разбросай по станциям. Зачинщиков можешь подержать недельку у себя. Но только недельку, не больше. Ты меня понял?
Великан пожал плечами, и в этом снова выразилось одновременно его согласие и несогласие. Впрочем, коротышка-начальник уже спешил к автомобилю.
Я ойкнул. Цепкие пальцы пребольно ухватили за плечо и вздернули меня вверх. Рядом таким же образом подняли с земли Лиса.
— Карета подана, господа мятежники, — насмешливо произнес охранник.
Каретой он называл разворачивающийся неподалеку от покалеченного автобуса бронированный, похожий на мыльницу фургон. Такой же черный, как и все они, с рыбьими серебристыми мордами на передке и зарешеченными окнами по бокам.
Подталкиваемый стволом, я оглянулся, глазами отыскивая Читу. Из автобуса как раз вынесли безжизненное тело дядюшки Пина. Плача, женщины не решались подойти к нему. Их отпугивала автоматами охрана. Горло мое сдавила судорога. Как бы я хотел запомнить их всех, впитать в себя, чтобы помнить всю жизнь, чтобы видеть, закрыв глаза, в каждом из своих снов! Я уже понимал, что нас собираются разлучить. И я не мог ничего поделать.