Путанабус. Трилогия
Шрифт:
– Айзатуллина?
– Так точно, товарищ стафсержантмайор, равняться надо не на четвертую, а на восьмую грудь! – попыталась рявкнуть Булька, но у нее вышел только громкий писк, а продолжила и вовсе упавшим голосом: – Тогда получится грудь четвертого человека.
Девчонки злорадно рассмеялись.
– Отставить разговорчики! Равняйсь! – Рык Доннермана был подобен львиному, на грани инфразвука.
Строй все же выровнялся и больше не напоминал ползущую змею.
Сержант, приложив в русском воинском приветствии руку к своему малиновому берету, сделал два шага вперед ко мне. Я подобрался и также приложил ладонь к берету.
– Товарищ командир отряда. Отряд вернулся с учений. В наличии десять бойцыц. Потерь нет. Больных нет. Арестованных нет. Отряд готов к приему пищи. Инструктор по боевой подготовке стафсержантмайор Доннерман.
– Вольно, – ответил я, опуская правую руку от берета.
Сержант продублировал команду.
На мое новое одеяние «пионерки» внимания поначалу не обратили, но когда подошла звать нас в ресторан одетая в такую же «цифру» Ингеборге, в толпе «пионерок» возникли нотки некоторого недовольства, ревности и зависти.
– Это теперь так командный состав будет одеваться? – ехидно спросила Буля.
– Во все новенькое, – завистливо вздохнула Сажи, – импортное.
– Им же по полоске не бегать, – заключила Анфиса. – Вот и ходят красуются.
– Я тоже такой костюмчик желаю, – сказала Антоненкова.
– А я беретку хочу, – капризным голосом протянула Лупу, – мне всегда беретки шли.
Роза не сказала ни слова, только злобненько сузила глаза и опустила углы губ.
Пора включаться и гаркать самому. Поармейски. Командным голосом.
– Так. Отставить разговорчики. Смирно!
Надо же, заткнулись, подтянулись. Молодец Доннерман! Лихо так их подтянул за полтора дня.
– Не надо страдать завистью, девочки. Зависть – плохое чувство, оно убивает человека изнутри, – начал я с отеческих сентенций. – Все получат новую форму, такую же красивую, как и у нас. Мы ее только вчера купили на американской базе. И только сейчас привезли. На всех. Просто каждой из вас предстоит подшить комплект по фигуре. Вечером баталер всем все раздаст.
Я выдержал паузу, чтобы все смогли осознать новую информацию.
– А вот с беретами будет сложнее. Береты надо будет еще умудриться заработать. И эту оценку поставит вам сержант Доннерман в конце периода обучения. Будете стараться – будете береткой хвастаться как полноправный боец отряда «Факел».
– Это как на краповый берет?[309] – вполне серьезно поинтересовалась Дюлекан. – Экзамен сдавать будем?
– Ну на краповый вы не потянете, – заявил Доннерман. – Тут не каждый мужик тянет. Но чтото вроде того.
– А кто стараться не будет, – добавил я, – те будут как лохушки в красной косынке ходить. Из пионерского галстука. Ясно всем? Не слышу?
– Ясно, товарищ командир, – пропел нестройный хор.
– А теперь вольно. Приступить к приему пищи. Рааазойдись!
– Жорик, а почеловечески это же самое сказать было можно? – не удержалась Роза от подколки.
– Наденешь шпильки – тогда поговорим почеловечески, а сейчас, когда мы в форме, общаемся побоевому. Привыкай. До Одессы все будет только так. Это не моя прихоть, а вопрос нашего выживания.
Девчонки вяло потянулись в ресторан.
Доннерман, стоявший рядом со мной и глядя на уходящих девчат, вполголоса сказал:
– Так и надо, старшина. Солдата куда ни целуй, везде – задница.
Новая Земля. Свободная территория под протекторатом Ордена, город ПортоФранко.
22 год, 26 число 5 месяца, пятница, 14:30
После обеда, пока под руководством смущающегося и отчаянно краснеющего Билла выводок красивых и наглых девиц ставил столы на заднем дворе, выносил оружейные сумки, пулемет, ящик с карабинами, ветошь и прочие необходимые причиндалы, Доннерман вкратце посвятил меня в то, как продвигаются занятия.
Оказалось, что, кроме Були и Кати, физические кондиции девчат он оценил на «хорошо» – полоску проходят уже не как каракатицы, и всего в полтора раза дольше, чем по армейскому нормативу. Погонять еще парутройку дней надо, для закрепления.
– И для твоего сисястого войска, думаю, сойдет, – заключил он. – Но вот со стрельбой из нагана – полный швах. Кроме Бисянки и Комлевой, никто не вытягивает его тугой спуск самовзводом. Пришлось учить сначала курок отжимать и только потом стрелять. Но стреляют они еще плохо, откровенно говоря, – и тут же соскочил с темы. – Ты «калаши» привез?
– Нет, – ответил ему честно.
– Опять двадцать пять! – Он с силой хлопнул ладонью по ляжке.
– Успокойся, сержант. Я привез на всех карабины «ругермини». Сейчас сам их увидишь.
– Надеюсь, не гражданский кастрированный триппер, который без автоматического огня? – Доннерман сплюнул в чахлую траву.
– Нет, эта модель стреляет очередями, – похвастал я, – и непрерывными, и с отсечкой по три патрона.
– Все равно, реально – триста метров в огневом столкновении. Не больше, – в словах сержанта сквозил скепсис.
– А что, с «калашом» больше было бы? – удивился я. – Мне так больше и не надо. Я в атаке охреневать с ними не собираюсь, а вот если кому засадить, то и трехсот метров достаточно. Кстати, ты таежниц с винтовками проверял?
– Еще вчера, – сказал сержант и зло сплюнул, с харком.
– Что такое? – поднял правую бровь. – Плохо стреляют?
– Хорошо стреляют. Настолько хорошо, что даже я продул им. Эта Комлева еще и издевается, сука, – передразнил он голосом девчонку, – вам в строчку или треугольником?