Путешественники
Шрифт:
В ДОРОГУ
Почтальон принес срочное письмо. Вася еще никогда не получал срочных писем и поэтому взял его в руки с волнением.
Поспешно вынул из конверта листок.
Письмо было очень короткое.
Васе Чижу.
Время отъезда приближается. Немедленно собери свои вещи. Вес их не должен превышать пяти килограммов.
В течение суток с момента получения этого письма не уходи далеко от дома.
М. Ф. Гансен.
Вася метнулся с письмом
– Мама! Завтра еду! Вот письмо Михаила Фритиофовича.
Мать лукаво посмотрела на сына (она хорошо знала, когда и куда они едут) и сказала:
– Почему ты думаешь, что завтра?
– В письме сказано - не уходить в течение суток далеко от дома. Сейчас семь часов вечера. Значит, до завтрашних семи часов вечера. Наверное, завтра утром, а может быть, под вечер…
– Что ж, у тебя, кажется, все готово,-сказала мать, и в словах ее чувствовалось удовлетворение. Она уже два дня назад собрала сына в дорогу.
Вскоре пришел отец. Он работал машинистом на электростанции. Сегодня должен был работать в ночной смене, но, как сказал он, один из товарищей попросил его поменяться сменами.
Отец принес Васе подарок - небольшой бинокль.
– Пригодится в дороге, - сказал он.
Целый вечер отец провел с Васей, рассказывая ему о разных своих приключениях и обсуждая вместе с ним возможный маршрут.
– Вы, папа, наверное знаете?
– спрашивал Вася.
– Не знаю, - ответил отец, улыбаясь одними глазами.- Думаю, или на Дальний Восток, или в Среднюю Азию… Ваш Михаил Фритиофович такой отважный, что не иначе как туда собрался.
– А я думаю, в Крым или на Кавказ… А может быть, на Кольский полуостров?
– Возможно… Но смотри, веди себя как следует.
– И не пей сырую воду, не ешь зелени, - сказала мать.
Спать легли рано. Васе снилось Полярное море, огромные ледяные поля, айсберги, белые медведи, которых он убивал десятками.
Он проснулся, потому что его дернули за ногу. В окно кто-то стучал. Отец включил свет. Из другой комнаты вошла одетая мать.
– Вставай, - сказал отец, - пора на вокзал.
– И вышел открыть дверь. Вернувшись, сказал, что за Васей заедут через полчаса.
Действительно, ровно через полчаса около дома загудела автомобильная сирена.
Мать обняла Васю, отец вынес его вещи.
В автомобиле не было никого, кроме шофера.
– Сейчас соберем всех, - говорил шофер, - я их уже предупредил.
Вася сел, и автомобиль тронулся.
Был второй час ночи. Заехали за Вандой, потом за Шарлем и Марком и, наконец, за Зоей. В половине третьего прибыли на вокзал. Там их ждал Михаил Фритиофович.
– Здравствуйте! До прихода нашего поезда осталось полчаса, сказал врач.
– Все у вас в порядке?
Оказалось, что все. У каждого был рюкзак с минимальным количеством всего необходимого для путешествия. Два больших чемодана с какими-то вещами Гансен сдал в багаж. Но об этих чемоданах путешественники ничего не знали. Это был секрет Михаила Фритиофовича и родителей.
Зоя впервые видела вокзал ночью. Ей хотелось спать, но она с интересом наблюдала ночную жизнь вокзала. Транзитные пассажиры дремали на лавках, ожидая поезда. Большой зал - номер один закрыли и убирали. Убирали также вестибюль, коридоры и разные проходы. Несколько носильщиков ходили с длинными метлами, а какой-то старичок посыпал кафельные полы влажными опилками. За прилавком газетного киоска дремала продавщица, наблюдая, как какой-то гражданин, опершись на прилавок, читает книжку, очевидно, не собираясь ее покупать. Две буфетчицы торговали довольно оживленно.
Стрелка часов ползла очень медленно. Михаил Фритиофович предложил выйти на перрон.
Как раз в этот момент Марко схватился за голову, словно вспомнив что-то очень важное.
– Михаил Фритиофович! Совсем забыл. Дядя обещал мне на дорогу микифон и десять пластинок.
– Когда же ты вспомнил… Уж лучше, когда поезд отошел бы от вокзала.
– Да… Я думаю, можно успеть… Дядя живет недалеко. Через десять минут я вернусь. У нас еще двадцать минут.
– Вернешься?
– недоверчиво спросил врач.
– Конечно, вернусь. Разрешите.
Врач подумал.
– Ну, айда!
– сказал он.
– Одна нога там, другая здесь. Скорей.
Марко, бросив Шарлю свой рюкзак, что есть силы побежал по перрону.
Вася Чиж разговаривал с Вандой. Паренек хотел выспросить у нее, кто пел в маске на школьном вечере. Он решил узнать это путем хитрой дипломатической разведки и начал с оперы. Он рассказал, что несколько дней назад ходил на «Фауста».
– Ты знаешь, в каком восторге был я от Мефистофеля. Ты помнишь, как он поет, разбрасывая червонцы. А вот актриса ни одна мне не понравилась… Зато в музкомедии я слушал «Корневильские колокола»…
– Туда же мальчишек до шестнадцати лет не пускают, - улыбаясь, сказала Ванда.
– Мне скоро шестнадцать.
– Когда?
– Через одиннадцать с половиной месяцев. А скажи, кто тебе из певиц больше нравится?
– Галина Кравченко.
– Кто она?
– Она поет в музкомедии в «Корневильских колоколах».
«У нее есть знакомые певицы, - подумал Вася, - кого-нибудь из них она и привела к нам на вечер».
– Сколько ей лет, этой Галине Кравченко?
– О! Она еще совсем молодая. Даже ненамного старше тебя.
– То есть?
– Ей еще нет пятидесяти пяти лет…
«Ну, в таком возрасте через заборы не прыгают», - решил Вася.
Экскурсанты вышли на перрон. Там почему-то особенно чувствовалась ночная прохлада. Вдалеке, в темноте, куда ныряли линии рельс, желтыми, красными, зелеными пятнами горели фонари стрелок. По черному асфальту перрона прохаживались одинокие пассажиры, которые загодя вышли к поезду. Но вот число их стало быстро увеличиваться. Громкоговоритель прохрипел, что через десять минут прибудет поезд, и на перроне началось оживленное движение. Кроме пассажиров, здесь были провожающие п встречающие. Среди них появлялись и исчезали носильщики в белых фартуках. Марко Рудой еще не возвращался. Его товарищи начали волноваться.