Путешествие будет опасным [Смерть гражданина. Устранители. Путешествие будет опасным]
Шрифт:
Вероятно, это было не самое лучшее, что я мог выдумать. В основных чертах — тот же самый банальный подход «я-полюбил-вас-с-первого-взгляда», который несколько раньше пытался использовать Грегори. Однако, в отличие от него, я располагал в доказательство своей привязанности брошенным к ее ногам трупом. Тот факт, что ей, судя по всему, не нужно было ни то, ни другое (ни труп, ни привязанность), не имел никакого значения.
Дженни прошептала:
— Простите. Ради Бога, простите. У меня и в мыслях не было, что такое может случиться. Я бы никогда… — Она остановилась, нахмурилась и продолжила: — Он был на
— Простой бедный частный сыщик из Денвера по имени Клевенджер. Как я, мадам, в свое время и говорил вам. И сейчас бедный частный сыщик — на пути к электрическому стулу, если только мы не уберемся отсюда побыстрее и подальше… Да, кстати. Пенни — ваша дочь, а не моя. Только прикажите, и мы оставим ее лежать здесь.
— О! — Женевьева как будто наконец проснулась и виновато посмотрела на дочку, которая, похоже, начала шевелиться. Дженни бросилась к ней, полная раскаяния и заботы. Направляясь за водой в ванную, я подумал о том, что все-таки добился своего. Теперь, когда от операции не осталось камня на камне, я достиг цели: заставил наконец-то Женевьеву Дриллинг поверить в Дэвида Клевенджера, восприимчивого к женским чарам частного детектива, специалиста по стрельбе в упор из пистолета.
Я услышал, как девочка что-то сказала, и крикнул:
— Как она, о’кей?
— У нее синяк на подбородке и сломаны очки, а в остальном, думаю, все в порядке. Так, милочка?
Пенни приглушенно забормотала неуверенным голосом. Я пустил для охлаждения воду. Девочка заговорила снова, и у меня в голове зашевелилась мысль, которой следовало появиться пораньше. Я вспомнил, как тот же полудетский голосок спрашивал в моем номере, можно ли ей при мне рассказывать, Дженни ответила: «Да», и Пенни сообщила, что Ганс (она его называла корректно: мистер Рейтер) дал ей какие-то указания как раз перед тем, как к ним ворвался Ларри. Слабая надежда, но лучше такая, чем ничего.
Сейчас, впрочем, был не очень подходящий момент, чтобы заниматься этим вопросом. Да и комната, превратившаяся в лавку мясника, не была подходящим местом. Для допроса Пенни мне придется обеспечить как пространство, так и время, а пока что я подошел к ним со стаканом воды и предложил его девчонке.
— Надо выбираться отсюда, — сказал я. — Мы должны исчезнуть, не привлекая внимания. Мы не будем выписываться из отеля, а потому — никакого багажа, ничего. Просто встаем и выходим. Понятно?
Дженни заколебалась, посмотрела по сторонам, но сдержала себя.
— Хорошо, — сказала она жестко. — Что мы должны делать?
— Оденьте девочку, как она была за обедом. Предполагается, будто она и не переодевалась. Соорудите снова то воронье гнездо у нее на голове, и обе наденьте чулки, про которые не скажешь, что их только что пропустили через мясорубку. Можете, если хотите, сунуть в сумочку запасную пару да ваши зубные щетки. И все. Спускаясь вниз, примите радостный вид, как будто продолжаете приятный вечер, направляясь с вашим мужским эскортом на прогулку по тихим улочкам старого Монреаля.
— А где будете вы?
— Захвачу пару вещей у себя в номере, спущусь вниз, выведу машину из гаража и подъеду ко входу в отель. Это займет около четверти часа, но пусть
Я вышел из комнаты, оставив их в обществе двух трупов. Закрыв за собою дверь, я снова взглянул на часы: без двадцати трех час. У меня было желание разыскать телефон и поведать о своих грехах Вашингтону, но я решил, что дипломатичнее будет подождать, пока на горизонте не появится еще что-нибудь, кроме моих позорных ошибок и неясной надежды. К тому же я не думал, что у меня есть на это время.
Высказывая такое предположение, я, возможно, поступал очень несправедливо по отношению к милой и обаятельной даме, но мой суточный запас добрых побуждений и симпатий был полностью исчерпан, и я не собирался доверять женщине только потому, что ради нее убил человека, — так она, по крайней мере, думала. Я быстро прошел в свой номер, позвонил в гараж и попросил вывести «фольксваген», рассовал кое-что по карманам, надел шляпу и, окинув взглядом комнату, вышел, громко хлопнув дверью, — так, чтобы было слышно, если… кто подслушивал. Пройдя деловым шагом мимо номера Дженни, я завернул за угол к лифту и нажал кнопку вызова. Кабина приплыла и открылась с металлическим лязгом. Постояв с полминуты, она снова закрылась и укатила вниз. Я ждал.
Следует отдать им должное — по части быстроты сборов маме с дочкой можно было позавидовать. Есть ли еще на свете леди, которая ровно за четыре минуты сумела бы сменить чулки и реконструировать почти с нуля современную замысловатую прическу? И какая, скажите, пятнадцатилетняя девчонка (вспомните ваш юношеский или девичий опыт) могла бы не только сдернуть платье с крючка, но и его надеть? Как бы то ни было, а ровно через три минуты после того, как закрылась дверь лифта, они появились из-за угла.
Дженни демонстрировала отличную спортивную форму: никто, глядя на нее, не догадался бы, что совсем недавно она испытала и любовь и войну. Девчонка была еще не совсем в порядке, но дело близилось к завершению: сама она поправляла волосы, а мать на ходу застегивала и одергивала на ней платье. Дамы настолько увлеклись собственным туалетом, что заметили меня, только подойдя вплотную. Обе сразу замерли на месте. Как говорит древний автор, я снова был на коне. Я подошел к Дженни, окинул ее (как я надеялся) мрачным и разочарованным взглядом и обдуманным театральным движением ударил по щеке.
— Что, дешевая шлюха? — грозно сказал я. — Что, подлая, грязная сука? Хочешь удрать, подбросив ребенка мне? Точнее, двух детей.
Она беспомощно посмотрела на дочку, потом на меня.
— Дэйв, я…
Я вынул из кармана маленький ножик и той же рукой выпустил лезвие. Есть более легкий способ открыть его, но этот производит нужное впечатление. Я сказал:
— Я, ирландочка, пытался сделать все культурно. Ни в чем вас не обвинял, не жаловался на то, как вы завлекли меня в эту историю, а потом, когда дело обернулось убийством, увильнули от ответственности. Я только хотел, чтобы мы держались друг друга и работали сообща, стараясь выпутаться из скверной истории. Если это вообще возможно. И едва я отвернулся в сторону, как вы тут же за порог и бежать!