Путешествие Черного Жака
Шрифт:
— Ну вот и прекрасно, — сказал я, — теперь мы хорошо знаем друг друга. Я и мой друг, конь, мы направлялись по важному делу, когда вы появились…
Они прервали мою пространную речь, когда вдруг звонко рассмеялись, словно серебряные колокольчики зазвенели.
— Отлично, — сердито пробормотал я, — вам кажется очень смешным, что мы опоздаем, придем по делу вовсе не вовремя…
— Пойдем с нами Жак, — вдруг сказала Балалия, — мы покажем тебе, как мы живем в нашем Городе единорогов…
Тутулия приблизилась и взяла меня за руку. От нее исходил едва ощутимый пряный аромат,
— Вы что это?! Куда это мы идем?
— Успокойся, милый. — Тутулия попробовала погладить меня по лицу, но я резко отпрыгнул. — Ну что ты? — Тутулия сделала шаг ко мне, протягивая ладонь. — Мы просто хотим показать тебе, как мы живем…
— А зачем мне смотреть, как вы живете, — с подозрением сказал я, — я вовсе не хочу это видеть…
— Может быть, ты не хочешь быть единорогом? — со скрытым страхом спросила Тутулия, ее пальцы все еще тянулись ко мне, а голос был таким напевным, словно она пыталась меня загипнотизировать.
— Единорогом, это еще что за чушь?! — Я сердито взирал на девушек. — Конечно не хочу.
Тутулия вскрикнула и закрыла лицо руками, Балалия повела себя менее истерично, и все же ее лицо стремительно побелело.
— Пожалуйста, — взмолилась она, — не говори так больше, нас может услышать Эпирукий, он не простит нам промаха… Я не знаю, как получилось, что на тебя не подействовали наши чары…
Про себя я возблагодарил небеса за ведьмины снадобья, которые так изменили мое тело, что я мог теперь не опасаться всяких чар физиологического характера, исключая, к сожалению, а может быть, к счастью, — только половое влечение.
— Да уж, для меня надо что-нибудь посильнее ваших чар, — самоуверенно заявил я. — А кто такой этот ваш Эпиногий…
— Эпирукий, — в ужасе поправила меня Балалия. — Пожалуйста, больше не коверкай его имя, а не то он явится, и всем нам будет плохо… Сестры… — крикнула она лошадкам, занятым охмурением длинноухого.
Сестры повернули к нам свои умные лошадиные морды и мгновенно покинули моего приятеля, устремившись к нам. Как покорный осел — сходство подчеркивала длина его розовых ушей, — мой конь поплелся за ними, не отрывая ни на секунду восторженную физиономию от их пышных крупов. Как я его понимал! Когда две оставшиеся лошадки вдруг приняли человеческое обличье, длинноухий в ужасе заржал, встал на дыбы и ударил воздух копытами, потом он стал пятиться назад, его задние конечности подогнулись, и он уселся на землю, озадаченно и грустно разглядывая меня и четырех пепельноволосых дамочек, составлявших мое окружение.
— Что с животным делают, — пробормотал я, — буквально издеваются над ним.
— Сестры, — обратилась Балалия к единорожицам, — на этого самца… — она покосилась на меня… — почему-то не действуют наши чары. Боюсь, Эпирукий нам этого не простит. Мы должны прямо сейчас принять решение, как нам следует поступить.
Тутулия подняла вверх руку.
— Я думаю, — важно сказала она, кивая головой, — что нам следует напоить его зельем прямо здесь, если он не хочет идти в Город единорогов.
— Это хорошее решение, — улыбнулась Балалия, — как мы поступим сестры, чтобы он дождался нас?
— Я дам вам честное слово, что подожду, пока вы сходите за зельем, — встрял я в их беседу.
— Не думаю, что нас устроит такой вариант, — резко оборвала меня Балалия, она явно была среди единорожиц за главную. — Я думаю, что вы, сестры, должны отправиться за зельем и принести его, а мы пока покараулим путников, чтобы они куда-нибудь не ушли.
Сестры согласно кивнули, обратились в единорогов и стремительно умчались. На длинноухого, который галопом понесся за ними, высоко забрасывая задние ноги, они не обращали ровным счетом никакого внимания: после того как чары не подействовали, их основной добычей сделался я.
— Я что-то не понял, — сказал я, — что вы себе позволяете? Я собираюсь прямо сейчас развернуться и уйти…
— Лучше не пытайся этого делать, — Балалия угрожающе сощурила глаза, — тогда тебе не поздоровится. Ты должен дождаться их возвращения, выпить зелье и стать единорогом…
— Послушайте, милые, я вовсе не уверен, что на меня это зелье подействует именно так, как вы хотите, у меня организм не совсем человеческий, и я могу стать не единорогом, а кем-нибудь очень неприятным… Неужели вам ни о чем не сказал тот факт, что на меня не подействовали ваши чары? У меня другая физиология…
— Это универсальное зелье, — заверила меня Тутулия, — может, пока приляжем?
В другое время я бы отреагировал на ее предложение с энтузиазмом, но сейчас, перед липом опасности, я воспринял его как издевку.
— Идите вы! — сказал я.
Меня сильно раздосадовало исчезновение длинноухого — он был мне хорошим другом, и теперь я испытывал по отношению к единорожицам сильное раздражение. Я отпихнул их и пошел к дороге.
«Длинноухий решил остаться с ними? Прекрасно. Значит, дальше я пойду пешком, как шел раньше».
— Немедленно остановись! — с раздражением выкрикнула Балалия.
Испытав легкий укол страха (мало ли что они могли придумать), я продолжал следовать заданным курсом — не хватало еще откликаться на окрики тупоумных самоуверенных дамочек. В ее голосе прозвучал металл, но, чтобы сейчас остановить меня, необходимо было что-то потверже металла.
Достигнув дороги, я обернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на меня несутся два единорога. Обе дамы приняли лошадиный облик, они склонили головы и нацелили острые шипы мне прямо в грудь. Их копыта дробно стучали… Я резко прыгнул в сторону, так что они пролетели мимо. Не обернись я — и сейчас распластанный лежал бы в дорожной пыли, а на моем лбу был бы отчетливо виден отпечаток копыта единорога.