Путешествие «Геоса»
Шрифт:
Элма заглянула в лицо человека. Брови его были опушены тончайшими перышками. Высокий лоб четко делился вертикальной впадиной на две неравные части, левая была значительно больше правой. На лице застыло жесткое и горькое выражение.
Элма подняла с пола белую плитку величиной с ладонь. Плитка делилась на лепестки. Не оставалось сомнений, что это записная книжка погибшего.
Лепестки были испещрены небрежными чертежами, рисунками, ярусами значков. Вот рисунок женского лица. Вот опять это же лицо, но в головном уборе. Видимо, об этой женщине думал перед смертью погибший и по памяти рисовал ее лицо. Но еще чаше повторялась какая-то формула, какие-то чередовавшиеся в определенной последовательности мелкие значки.
Андрей смотрел в записную книжку через плечо Элмы, положив стальную ладонь на плечо девушки.
Элма перевернула несколько страниц. Снова та же формула.
– Чего хотели эти люди, и что с ними произошло? – спросила Элма.
– Люди погибли, а биомашины продолжают работать, – ответил Нильс. – Они строят башню, пока она не развалится, а затем принимаются за ту же самую работу.
– Какая страшная планета, – осматривая расширенными глазами серую паутину, сказала Элма.
– Они погибли, значит, против металлической моли нет средств борьбы, – медленно проговорил Андрей. – Мы не должны возвращаться на корабль. Но как передать капитану, что посадка на Терролакс грозит неизбежной гибелью?
– Вы думаете, что моль за пять лет пожрет наши скафандры и выведет из строя ракету? – хмуро спросил Нильс.
– Да.
– Мне кажется, капитан не посадит “Геос” на планету, а вышлет сюда ракету. И экипаж ракеты сообщит о нашей гибели.
– А что дальше? – недобро улыбнулся Андрей.
– “Геос” снимется и уйдет в мировое пространство, оставив на Терролаксе обреченных. – Нильс смотрел прямо перед собой жестким холодным взглядом.
– Планета, с которой не возвращаются, – глухо сказал Андрей.
Тем временем Элма пристально рассматривала какую-то запись на одном из лепестков книжки. Это была та же формула, но с какими-то дополнениями, обведенная двойной рамкой. Элма была химиком и космическим лингвистом и понимала, что расшифровать ее хоть и чрезвычайно трудно, но не безнадежно. Времени было более чем достаточно. Она взяла книжку и положила ее в карман скафандра.
Вездеход по проложенному пути понесся назад к ракете. Элма сразу же составила программу для электронного мозга. Чтобы расшифровать формулу, предстояло перебрать несметное множество вариантов.
Прошел год. В броне скафандров все более углублялись и затягивались паутиной коричневые язвы.
Тонкой пленкой паутины уже была затянута броня ракеты. Андрей и Нильс с помощью пока еще действовавших универсальных роботов выкладывали в пустыне из кремниевых плит огромное слово “смерть” с таким расчетом, чтобы его заметили астронавты и не сели на Терролакс. Элма исследовала книги звездных людей и уже свободно владела их математическим языком. Это было так увлекательно, что она забывала и о времени и о зловещей металлической моли, вгрызавшейся в ее скафандр. Новый огромный мир открывался перед ней.
Звездный человек не вел дневника. Он записывал лишь результаты лабораторных исследований металлической моли. День за днем он все ближе подходил к тайне этого космического страшилища, более грозного, чем любые чудовища. Среди лабораторных бумаг Элма нашла листок, исписанный необычными значками. Электронный мозг ракеты, уже пораженный металлической молью, стал все чаще ошибаться. Элма с трудом прочитала часть записи: “…я ошибся. Защитная эмаль моего скафандра не может предохранив металл от моли. Я, видимо, погибну скорее, чем смогу ее победить. И потом уже никто не решится ступить на эту землю. Там считают, что нет сил, способных противостоять металлической моли. Но если бы люди знали, как я близок к победе. Мои лаборатории вышли из строя. Я не могу продолжать исследований. Строительство изолятора идет бесконтрольно. Приближается конец…”
Элма показала расшифрованную запись Андрею и Нильсу. Нильс заметно сдал и постарел. Лицо его было темным и измученным. Но держался он по-прежнему уверенно и спокойно.
– Что же вы предлагаете, Элма? – устало прислонившись к стене, спросил он.
– Мы должны завершить его дело. Он специально сюда летел, чтобы покончить с металлической молью…
– Элма, – не глядя на Нильса, сказал Андрей, – вы ничего не добьетесь. Все ваши знания сейчас бесполезны. Главное, мы должны успеть выложить плитами предупреждающий об опасности знак.
– Как сказать. Кое-чего я уже добилась. – Элма подняла в вытянутой руке тонкую пробирку с зеленой пылью.
– Что это?
– Ржавчина металлической моли. Это ее формула была в записной книжке погибшего, но он не успел довести свою работу до конца. Дело в том, что металлическая моль получает энергию не только за счет окисления металла…
Мне удалось получить некоторое количество металлической моли. И меня поразила плотность ее вещества. Если бы в эту пробирку поместить лишь один кубический сантиметр моли, пробирка весила бы столько же, сколько весит наш корабль.
Нильс поежился.
– Я привык иметь дело с жизнью. А ваша моль, насколько я понимаю, что-то совсем другое.
– Совершенно верно, – обрадовалась Элма. – Вернее, это жизнь неживой материи. Поэтому она так опасна и поэтому борьба с ней почти невозможна.
– Жизнь, Элма, это жизнь, – мягко возразил Нильс. А это, пожалуйста, называйте как-нибудь иначе.
– И что же вы конкретно знаете? – жестко спросил Андрей,
Элма молча посмотрела на него. Потом опустила глаза, чуть улыбнулась и ответила:
– Моль состоит из мезовещества. Пожирание металла– это не только химическая, это еще и ядерная реакция. Чтобы жить, простите, чтобы перемещаться, металлической моли при ее чудовищном весе нужна колоссальная энергия. Звездный человек записал формулу ржавчины металлической моли. Но уже не смог получить ее. Я думаю, будет целесообразнее, если вы мне поможете, а не я вам. Как видите, я получила ржавчину. Вы представляете, что будет, если мы победим металлическую моль?
– А вы представляете, что будет, если на Терролакс сядет “Геос?” Такая возможность не исключена.