Путешествие «Геоса»

Одэя ехала на велосипеде среди синих елей и обтянутых зеленым мхом скал. Океан бросал на пустынный берег свинцовые волны.

Вдали под всеми парусами шла яхта, накренившись под свежим ветром. Она то исчезала среди волн, то появлялась снова.

Из-за деревьев показался поселок. Веселые разноцветные домики рассыпались среди скал.

Четверо подростков развешивали на наклонных кольях длинный невод. Неподалеку от них работала другая группа подростков. Мальчики обтесывали блестящими топорами смолистые бревна и закатывали их на сруб.

Одэя подъехала к ним и соскочила с велосипеда.

– Здравствуйте, – вежливо поздоровались мальчики.

– Здравствуйте, – удивленно ответила Одэя. – Что вы делаете?

– Баню.

– Что?

Мальчики переглянулись и рассмеялись.

– Вы не знаете, что такое баня?

– Нет. Впрочем, да. Скажите, где я могу найти Аэлу?

– А вот она.

Одэя подошла к девочке лет семи, собиравшей в мешок щепки.

Девочка оставила мешок и выпрямилась. На Одэю в упор смотрели прозрачные глаза.

– Аэла, – тихо, каким-то совсем другим, изменившимся голосом сказала Одэя и умолкла.

Девочка так же в упор удивленно смотрела на нее Но вот глаза ее вспыхнули. Она порывистым жестом переломила щепку.

– Моя девочка, – еще тише сказала Одэя.

Щепка выскользнула из пальцев Аэлы.

В начале века Марс был переведен на более близкую к солнцу орбиту и во время максимального сближения с Землей на него перебросили воду растопленных льдов Антарктики. Над южным полюсом зажглось атомное солнце. Проблема создания марсианской атмосферы была решена. Но подготовка планеты к заселению требовала огромного труда. Дети тех, кто работал на Марсе, годами не видели родителей.

К Одэе подошел широкоплечий мужчина в мокром черном плаще с откинутым капюшоном. Ветер трепал его густые рыжие волосы.

– Здравствуйте, – улыбнулся он. – Это ваш велосипед?

Одэя кивнула.

– Я тоже люблю этот спорт. Вернее, любил. Сейчас нет времени, да и велосипеда нет.

– Возьмите мой.

– Благодарю вас. У меня нет времени.

– Вижу. А ведь когда-то так жили люди… Все время у них уходило на добычу пищи, сооружение жилищ, починку одежды, борьбу с морозами…

– И океаном, – добавил рыжий. – Видели яхту? Это дети ушли в море.

– Но они могут не вернуться.

– Вернутся.

– Какая странная школа. И много таких?

– Вы как будто с другой планеты.

– Да, я с Марса. Начальник межпланетного биологического отряда.

– Вот как… Таких школ пока еще немного. Но они дали наилучшие результаты. До сих пор мы разнеживали детей на южных морях.

– А не кажется вам, что ваша система воспитания слишком сурова? Эта яхта, эти бревна, топоры, сети… Да и к чему все это в наше время, когда перед людьми стоят более серьезные и сложные задачи, чем приготовление пищи, забота о жилье. От этого людей давно избавили механизмы. Однако вы здесь преподаете детям именно это.

– Детские игры не исчезли, – перебил ее, улыбаясь, рыжий, – и никогда не исчезнут, как бы далеко ни ушло наше общество и как бы оно ни изменилось. Они всегда будут детьми, а не маленькими мудрыми старичками. Все, что вы здесь видите, – игра, очень здоровая, закаляющая волю и мускулы игра. Мы действительно изолируем детей, предоставляем их самим себе. Они получают первоначальные впечатления лишь от природы: океана, леса, гор и неба. Посмотрите, какие глаза у вашей дочери. Разве могут быть такие глаза у ребенка, если он растет среди бешеного движения, всяческой автоматики и сложности человеческих отношений?

– Как можно растить детей вне общества? Они же вырастут наивными, простодушными, как эти растения.

– А зачем в наш век быть человеку хитрым, если его никто не обманывает? Поймите, мы добиваемся только одного, чтобы взрослые были прекрасны, как дети. Чтобы их отношения были так же светлы и гармоничны… Однако зачем вы пришли?

– Я прилетела в отпуск. Всего на один месяц. А потом я снова улетаю с Земли. И хочу вас просить… Позвольте мне этот месяц провести с дочерью. Я думаю, не очень пострадает ваша педагогическая система, если мы с Аэлой побудем немного вместе.

– Я не инею ничего против…

Одэя порывисто полола учителю левую руку. Потом подняла лежавший в траве велосипед и сместила вправо укрепленную на раме белую стрелочку. Это значило, что велосипед свободен и теперь им мог воспользоваться любой прохожий.

Учитель чуть улыбнулся и, помахав Одэе рукой, зашагал прочь.

Они шли среди елей. Тихо шумела хвоя, пахло смолой и опавшими иглами. Звучно долбил кору красноголовый дятел.

Вышли к остановке электробуса. Вокруг небольшой платформы лежали замшелые валуны. На одном из них грелась на солнце пестрая ящерица. Тут же прогуливалась тонконогая дикая курочка.

– Куда мы поедем, мама? – спросила Аэла, не выпуская руку Одэи.

– Мы поедем отдыхать к океану, моя девочка.

На матовом щитке у самой трассы был укреплен кружок с набором цифр и значков.

Одэя не торопясь набрала номер маршрутного электробуса и устало облокотилась на перила.

Резкие короткие гудки высокого гона заставили ее вздрогнуть. Она вынула из кармана крошечный плоский прибор и, щелкнув кнопкой, сказала:

– Я слушаю. Что? – Глаза ее расширились, она торопливо положила прибор обратно в карман. Подошла к щитку. Резкими движениями набрала номер экспресса.

Спустя минуту к ним по глянцево блестящей вогнутой дороге бесшумно скользнул электроэкспресс, похожий на длинную сплющенную каплю. Разошелся борт.

Заключенный в полусферу робот-рулевой плавно пустил машину вперед.

Скорость нарастала так, что Аэла, прижатая к пологому сидению, не могла шевельнуться. Лес летел сплошной белесо-зеленой лентой, все быстрее бежала вправо стрелка спидометра, но вот электробус слабо дрогнул и с закладывающим уши звоном рванулся вперед. Аэла не чувствовала больше трепета машины. Электробус летел над дорогой на волне сжатого воздуха, как снаряд магнитной пушки.