Путешествие «Геоса»
Шрифт:
– Откуда у вас такая уверенность? – спросила у него Одэя. – Экспериментальный звездолет “Сириус” исчез у светового порога. И ваши роботы ничего не сообщили о характере катастрофы.
– Мало ли погибало людей, которые не успевали ничего сообщить, – улыбнулся Гайденбург, – “Сириус” погиб пятьдесят лет назад. За это время много воды утекло. И мои роботы не имеют ничего общего с теми, что были пятьдесят лет назад. Вы долго находились вдали от Земли и многого не знаете. Я давно хотел пригласить вас в порт воздушных испытателей. Вам многое станет ясным…
Одэя и Аэла прибыли в порт воздушных испытателей, когда уже началась проба скоростных машин.
Через множество пневматических дверей они вошли в зал причудливых очертаний, поражавший ассимметрией. Все было здесь серого тона. Только сияли разноцветные панели, непрерывно мигали, пульсировали сигнальные лампы, загорались и гасли шкалы и дуги.
Посередине зала был огромный дымчато-серый экран. Перед экраном сидел профессор Гайденбург.
– Капитан Андэвейн испытывает новый двигатель, – сказал он и сдвинул густые брови. – Я был против испытания. Это неоправданный риск.
Андэвейн сидел за штурвалом острого, точно игла ионолета с ярко-красными короткими крыльями, похожими на оперение древней стрелы.
Аэла смотрела на матово-серую машину в окно.
– Внимание! – повысил голос профессор, и его пальцы нервно заплясали на пластмассовой плите. – Старт!
Замелькали, быстро чередуясь, сигнальные огни, и матово-серая машина рванулась вперед. В следующий миг она уже исчезла в слепящей синеве неба. Андэвейн с места повел машину на взлет.
Аэла подошла к экрану.
Сияющая стрела в одно мгновение пронзила облака, пробила атмосферу и вошла в первый вираж с такой молниеносной быстротой, что на миг потерялась из вида.
– Станция наведения! – закричал профессор.
Игла снова понеслась по экрану. Снова пронзила атмосферу и почти слилась с трепещущей мглой горизонта, взмыла вверх, непрерывно наращивая скорость. Описала крутую петлю и прямо ринулась вниз. Одэя с тревогой взглянула на профессора. Его большой рот был плотно сжат, глаза напряженно прищурены.
Серебряная игла врезалась в тусклую колеблющуюся пелену атмосферы, вспыхнула, как метеор.
Одэя почувствовала, что пальцы ее рук стали влажными.
– Горит! – испуганно вскрикнула она.
– Андэвейн, вы превысили допустимую скорость! – закричал профессор. – Ионолет горит.
– Вижу, – донесся спокойный голос пилота. – Машина потеряла управление.
Одэя схватилась руками за горло.
– Иду в плотные слои атмосферы, – послышался гаснущий в треске, но по-прежнему спокойный голос пилота. – Броня выдержит.
Горящая точка у поверхности непроницаемой сферической массы Земли изменила направление полета, отклонилась вправо, пошла по касательной.
– Пятидесятикратная перегрузка, – тихо сказала Одэя.
– Через три минуты ионолет совершит посадку, – закончил профессор.
Аэла снова подошла к окну. Ионолет, как призрак, промчался над ней и исчез. Снова появился на горизонте, слился с блестящим покрытием поля, побежал прямо на Аэлу и замер.
С ужасом и восхищением смотрела Одэя на сизую в полосах окалин броню.
Открылся люк, и на землю спрыгнул пилот.
Андэвейн вошел и снял с головы шлем. Он был высок, строен и широк в плечах. Белокурые волосы крупными кольцами спадали на чистый высокий лоб. Черты лица были идеально правильны и поражали отточенным совершенством.
– Познакомьтесь, капитан Андэвейн, – сказал профессор.
Одэя встала, подошла к Андэвейну, протянула руку. И вдруг отдернула ее и отпрянула. Перед ней стоял не человек.
Беззвучно смеялся профессор, щуря черные глаза.
Андэвейн был робот. Универсальный автомат с электронным мозгом, внешне ничем не отличавшийся от человека. Только глаза его никогда не меняли выражения и не мигали, и лицо было неподвижно.
– Что вы можете сказать о новой машине? – спросил у робота профессор.
– Удовлетворительной оценки заслуживает только двигатель, – ровным, лишенным всякого выражения голосом ответил Андэвейн.
– Как прошло испытание?
– Станция наведения несколько раз давала неправильную ориентировку в пространстве.
– Как вы к этому относитесь?
– Нужно проверить механизмы станции.
– Идите. Лаборатория 12–7–4.
Робот вышел.
– Да, я еще не добился внешнего сходства, – с досадой сказал профессор.
– Зачем вам это нужно? – тихо спросила Одэя. – Его сходство с человеком ужасно.
– Внешне робот должен быть подобен человеку, – спокойно ответил профессор. – Иначе это будет неудобно. Управление звездного корабля рассчитано в конечном счете на человека. Кроме того это необходимо, чтобы предусмотреть все для звездоплавателей” Вначале роботы будут гонять “Геос” у светового порога, и лишь потом на нем полетит человек.
Одэя и Аэла вышли на поле порта испытателей.
– Никогда не будь астронавтом, Аэла, – сказала вдруг Одэя. – Ведь ты не хочешь быть астронавтом? Там, – показала она в небо, – я всегда думала только о Земле. Когда под твоими железными подошвами из месяца в месяц, из года в год лязгает магнитный пол, хочешь только травы, мерещится запах мяты и полыни. А степной ветер… Скажи, кем ты хочешь быть, моя девочка?
Аэла не ответила.
Одэя посмотрела в глаза дочери. Косой полет ее бровей был дик и бесстрашен. Одэя поняла, что означает молчание Аэлы, – поняла, что ее дочь будет астронавтом.