Путешествие и приключения капитана Гаттераса
Шрифт:
— Очень может быть, доктор. Я знавал многих отважных авантюристов, одно имя которых приводило всех в ужас и которые никогда не нашли бы людей, готовых сопровождать их во время их опасных экспедиций…
— Кроме меня, Джонсон! — воскликнул доктор.
— А также и меня, — ответил Джонсон. — Итак, я утверждаю, что наш капитан принадлежит к числу именно таких авантюристов. Но поживем, увидим. Полагаю, что в Упернивике или в заливе Мелвилла этот молодец преспокойно явится на бриг и объявит нам, куда ему взбрело на ум направить судно.
— Я такого же мнения, Джонсон. Однако трудненько будет подняться до залива Мелвилла. Посмотрите: льдины окружают нас со всех сторон, и «Форвард» с трудом пробирается вперед. Взгляните на эту беспредельную ледяную равнину.
— Мы, китобои, доктор, называем такую равнину ледяным полем.
— А вот с той стороны — раздробленное поле. Видите эти длинные льдины, которые соприкасаются краями? Что это такое?
— Это паковый лед; если скопление льдов имеет круглую форму, мы называем его просто «пак», а если оно длинное, его зовут «потоком».
— А как называются льдины, которые плавают поодиночке?
— Это дрейфующие льдины; будь они немного повыше, они назывались бы айсбергами, или ледяными горами. Столкновение с ними очень опасно, и корабли стараются их обходить. Посмотрите на это возвышение, образованное напором льдов, — вот там, на той ледяной поляне; мы называем его торосом; если бы основание его было под водой, то это был бы ледяной риф. Чтобы легче было ориентироваться в полярных морях, пришлось дать особое название различным видам льдов.
— Ах, какое изумительное зрелище! — восклицал доктор, созерцая чудеса полярных морей. — Какие причудливые, разнообразные картины и как они действуют на воображение!
— Без сомнения, — ответил Джонсон. — Иной раз льдины принимают прямо фантастические формы, и матросы объясняют их на свой лад.
— Полюбуйтесь, Джонсон, на это скопление льдов! Ни дать ни взять восточный город с минаретами и мечетями, освещенный бледными лучами луны! А там, дальше, длинный ряд готических арок, напоминающих часовню Генриха Седьмого или здание Парламента.
— Правда, доктор, здесь на всякий вкус что-нибудь найдется. Но в этих городах и храмах жить опасно, да и приближаться к ним не рекомендуется. Иные из этих минаретов шатаются на своем основании, и самый маленький из них легко может раздавить судно вроде нашего «Форварда».
— И находились же люди, которые отваживались забираться сюда, без помощи пара! — продолжал Клоубонни. — Кажется прямо невероятным, что парусные суда могли продвигаться среди этих плавучих ледяных скал!
— А между тем они продвигались, доктор! Когда ветер был противный, — а мне не раз доводилось это испытывать, — на одну из таких льдин забрасывали якорь, и некоторое время судно дрейфовало вместе с ней, в ожидании, когда можно будет двинуться дальше. Правда, при таком способе передвижения требовались целые месяцы для того, чтобы пройти путь, который мы свободно проходим в несколько дней.
— Мне кажется, — заметил доктор, — температура начинает несколько понижаться.
— Это было бы очень досадно, — ответил Джонсон. — Для того чтобы массы льдов распались и ушли в Атлантический океан, необходима оттепель. В Девисовом проливе льды встречаются в гораздо большем количестве, потому что между Уолсингемским и Хольстейнборгским мысами берега заметно сближаются. Но за шестьдесят седьмым градусом мы встретим в мае и июне более удобные для навигации воды.
— Да, но сперва надо пройти пролив.
— Ну, конечно, доктор. В июне и июле мы нашли бы проход свободным от льдов, как нередко его находят китобойные суда; но у нас очень точные инструкции: нам велено быть здесь уже в апреле. Если я не ошибаюсь, наш капитан — парень не робкого десятка, у которого крепко засела в голове какая-то мысль. Он для того пораньше и отправился в море, чтобы подальше уйти. Впрочем, поживем — увидим.
Доктор не ошибся, заметив понижение температуры; в полдень термометр показывал уже +6°F (-14°C); северо-западный ветер разогнал тучи и помогал течению нагромождать массы плавучих льдов на пути брига. Впрочем, не все льдины двигались в одну сторону; многие, и притом самые высокие, увлекаемые подводным течением, шли в противоположном направлении.
Плавание брига было сопряжено с большими трудностями; механики не имели ни минуты отдыха. Управление машиной производилось с палубы при помощи целой системы рычагов; по распоряжению вахтенного офицера ход брига то ускоряли, то замедляли. Порой нужно было проскользнуть в расселине среди ледяных полей; порой приходилось пускаться наперегонки с айсбергом, угрожавшим запереть единственный свободный проход. Нередко случалось, что какая-нибудь льдина, неожиданно рухнув в море, заставляла бриг быстро податься назад, чтобы не быть раздавленным. Скопившиеся в проливе массы льдов, увлекаемых и нагромождаемых северным течением, грозили преградить путь кораблю в случае, если бы их спаяло морозом.
В этих местах встречались бесчисленные стаи птиц: буревестники и чайки носились над морем, испуская оглушительные крики; толстоголовые, с короткой шеей и приплюснутым клювом, чайки рассекали воздух длинными крыльями, не обращая внимания на снежные вихри, поднимаемые бурей. Своим полетом пернатые несколько оживляли безотрадный полярный пейзаж.
Множество плавучих деревьев неслось по течению, с шумом сталкиваясь между собой; кашалоты с громадной, словно раздутой головой приближались к кораблю, но их и не думали преследовать, хотя Симпсону, гарпунщику, очень этого хотелось. К вечеру заметили тюленей, которые плавали между большими льдинами, выставив из воды круглую голову.
Двадцать второго числа температура еще более понизилась. «Форвард» ускорил ход, чтобы проникнуть в удобные проходы; встречный северо-западный ветер окончательно установился; паруса убрали.
В воскресенье у экипажа выдался свободный день. На этот раз молитвы и священное писание читал Шандон. Затем матросы занялись охотой на глупышей и набили их изрядное количество. Изготовленная надлежащим образом, по рецепту Клоубонни, дичь оказалась приятным добавлением к столу офицеров и матросов.