Путешествие и приключения капитана Гаттераса
Шрифт:
На этот раз праздность не была так тягостна, приходилось быть начеку, и путешественники охотно несли караул.
Весь день 28 апреля враги не заявляли о своем существовании. На следующий день путешественники пошли осматривать медвежьи следы, и то, что они увидели, крайне их изумило.
Ни одного следа! Снега расстилались до горизонта незапятнанной белой пеленой.
— Вот здорово! — воскликнул Альтамонт. — Медведи сбиты с толку. Выдержки у них не хватило, терпение лопнуло, и они убрались. Счастливого пути, голубчики! А теперь — на охоту!
— Ну, ну! Не торопитесь! — возразил доктор. — Для очистки совести, друзья мои, надо поостеречься еще денек-другой. Как видно, неприятель не подбирался к нам сегодня ночью… с этой стороны…
— Обойдем вокруг площадки, — сказал Альтамонт. — Тогда и решим, что делать.
— Хорошо, — согласился доктор.
Путешественники с величайшим вниманием исследовали снежные поля на две мили в окружности, но нигде не обнаружили медвежьих следов.
— Что ж, теперь можно бы и поохотиться? — предложил нетерпеливый Альтамонт.
— Подождем-ка лучше до завтрашнего дня, — посоветовал доктор.
— Ну, что ж, отложим до завтра, — скрепя сердце согласился Альтамонт.
Охотники вернулись в форт. Как и накануне, каждый из них по часу караулил на наблюдательном посту.
Пришла очередь Альтамонта, и он взобрался на вершину утеса, чтобы сменить Бэлла.
Как только он ушел, Гаттерас собрал вокруг себя товарищей. Доктор отложил в сторону свои записки, а Джонсон оставил свои печи.
Можно было ожидать, что Гаттерас заговорит об опасности их положения. Но он и не помышлял об этом.
— Друзья мои, — сказал он, — воспользуемся отсутствием американца, чтобы потолковать о своих делах. Есть вещи, которые его не касаются, к тому же я не желаю, чтобы он вмешивался в наши дела.
Собеседники капитана переглянулись, недоумевая, к чему он клонит.
— Я решил, — продолжал Гаттерас, — условиться с вами, как нам дальше действовать.
— И прекрасно, — ответил доктор. — Потолкуем, пока мы одни.
— Через месяц, — сказал Гаттерас, самое большее через шесть недель, можно снова пускаться в дальние походы. Думали ли вы о том, что нам предпринять летом?
— А вы, капитан? — спросил Джонсон.
— Могу смело сказать, что день и ночь я занят одной мыслью. Надеюсь, никто из вас не хочет возвращаться назад?
Все молчали, озадаченные вопросом.
— Что до меня, — заявил Гаттерас, — то я намерен добраться до Северного полюса, хотя бы мне пришлось идти одному. Мы находимся в каких-нибудь трехстах шестидесяти милях от полюса. Никогда еще человек не был так близко к этой желанной цели, и я не упущу такого случая. Я сделаю все, даже невозможное! Что же вы думаете делать?
— То же, что и вы, — с живостью ответил доктор.
— А вы, Джонсон?
— То же, что и доктор, — отвечал боцман.
— Ну, а вы что скажете, Бэлл, — обратился к плотнику Гаттерас.
— Капитан, — ответил Бэлл, — правда, никого из нас не ждет семья в Англии, но родина все-таки остается родиной!.. Неужели вы не думаете о возвращении в Англию?
— Вернуться можно и после того, как мы откроем полюс, — сказал капитан. — И будет гораздо легче. Трудности не увеличатся, потому что, продвигаясь к северу, мы оставляем позади самую холодную область земного шара. Провизии и топлива у нас хватит еще надолго. Ничто не может остановить нас, и мы совершим преступление, если не дойдем до цели.
— Ну, что ж, — сказал Бэлл, — мы согласны, капитан.
— Прекрасно! Я никогда в вас не сомневался, — ответил Гаттерас. — Мы добьемся успеха, друзья мои, и честь нашего открытия будет принадлежать Англии!
— Но среди нас есть американец, — заметил Джонсон.
При этих словах у Гаттераса вырвался жест досады.
— Знаю, — мрачно бросил он.
— Покинуть его здесь мы не можем, — заметил доктор.
— Нет, не можем, — машинально повторил Гаттерас.
— Он отправится с нами!
— Да. Но в таком случае кто будет начальником?
— Конечно, вы, капитан.
— Я не сомневаюсь, что вы готовы мне повиноваться. Но что, если янки откажется?
— Не думаю, чтобы он посмел, — ответил Джонсон. — Но допустим, что Альтамонт откажется исполнять ваши приказания…
— Тогда он будет иметь дело со мной!
Товарищи капитана молча посмотрели на него.
— Каким же путем мы пойдем? — начал доктор.
— По возможности придерживаясь берегов, — ответил Гаттерас.
— А если встретим свободное море, что весьма вероятно?
— Что ж, тогда переплывем море.
— Но как? Судна-то у нас нет.
Гаттерас ничего не ответил. У него был смущенный вид.
— Может быть, — предложил Бэлл, — из остатков «Порпойза» удастся построить шлюпку?
— Никогда! — запальчиво крикнул Гаттерас.
— Никогда? — переспросил Джонсон.
Доктор покачал головой: он понял причину раздражения капитана.
— Никогда! — повторил Гаттерас. — Шлюпка, сделанная из остатков американского корабля, будет американской шлюпкой!..
— Но, капитан… — начал было Джонсон.
Доктор сделал знак боцману, чтобы тот не настаивал. Следовало отложить этот вопрос до более благоприятного момента. Клоубонни понимал душевное состояние капитана, хотя и не разделял его чувств. Он все же надеялся, что ему удастся заставить своего друга отказаться от нелепого решения.
Он заговорил на другую тему, высказав предположение, что, быть может, им удастся добраться по суше до неведомой точки земного шара, которую называют Северным полюсом.