Путешествие Магеллана (с илл.)
Шрифт:
Узнав, что капитан убит, он залился слезами. Если бы не капитан, то ни один из наших не спасся бы на лодках, так как, пока он бился, другие успели отступить к лодкам. Возлагаю упование на Ваше сиятельство, что слава о столь благородном капитане не изгладится из памяти в наши дни. В числе других добродетелей он отличался такой стойкостью в величайших превратностях, какой никто никогда не обладал. Он переносил голод лучше, чем все другие, безошибочнее, чем кто бы то ни было в мире, умел он разбираться в навигационных картах. И то, что это так и есть на самом деле, очевидно для всех, ибо никто другой не владел таким даром и такой вдумчивостью при исследовании того, как должно совершать кругосветное плавание, каковое он почти и совершил.
Бой этот происходил в субботу, 27 апреля 1521 г. [75] Капитан не хотел принять бой в четверг, ибо это был особенно чтимый им день. В этом бою было убито вместе с ним восемь наших людей и четверо индейцев, обращенных в христианство, которые поспешили нам на помощь, но погибли от выстрелов из орудий на наших лодках. Неприятель потерял убитыми пятнадцать человек, а среди наших раненых было много.
Перед вечером
75
Один из современников Магеллана датирует бой 28 апреля, его рассказ таков:
«Фернандо Магеллан добивался того, чтобы и другие властители, соседи этого, покорились этому властителю, ставшему христианином, они же отказывались подчиниться ему. Ввиду этого Фернандо Магеллан выступил однажды ночью на своих шлюпках и предал огню поселения тех, что отказывались подчиниться. Спустя 10–12 дней после этого он приказал поселению, находившемуся на расстоянии полулиги от сожженного им поселения и называвшемуся Мактан, также расположенному на острове, прислать ему трех коз, трех свиней, три меры риса и три меры проса. В ответ они заявили, что вместо потребованных им трех штук каждого предмета они готовы дать ему две и, что, если он согласен на это, они тотчас же исполнят все, если же нет, то как ему будет угодно, они же больше ничего не дадут. Ввиду того, что они отказывались дать ему то, что он требовал от них, Фернандо Магеллан дал распоряжение укомплектовать три лодки экипажем в 50–60 человек и выступил против этого селения 28 апреля утром. Их встретило множество людей, около трех-четырех тысяч человек, которые бились с таким упорством, что Фернандо Магеллан и шесть человек, бывших с ним, были убиты в 1521 г.
В субботу, в день убийства капитана, четверо наших, оставшихся в городе для торговли, перенесли наши товары на корабли. Мы избрали двух командиров, именно Дуарте Барбозу [76] , португальца, и Жуана Серрана, испанца. Так как наш толмач, по имени Генрих, получил легкую рану, он не сходил больше на берег и не помогал нам больше в наших делах, лежа все время в постели. Ввиду этого Дуарте Барбоза, командир флагманского корабля, обратился к нему с упреками, говоря, что, хотя хозяин его, капитан, и умер – это еще не означает, что он свободен: напротив, он [Барбоза] позаботится о том, что, как только мы вернемся в Испанию, он останется рабом доньи Беатриж, супруги капитан-генерала [77] . Он угрожал рабу, что, если тот не сойдет на берег, он прикажет высечь его, а тот поднялся, делая вид, что не обращает внимания на эти угрозы, направился на берег и там сообщил властителю-христианину, что, мы вскоре собираемся отплыть и что если тот последует его совету, то он заполучит корабли и все наши товары. Они обдумали измену совместно, и раб вернулся на борт, где показал большую покорность и расторопность, чем раньше.
76
Дуарте Барбоза родился в Лиссабоне в конце XV в. Годы 1501–1516 он провел на Востоке, в результате чего написал «Книгу, в коей сообщается о том, что я видел и слышал на Востоке», впервые опубликованную в 1813 г. в Лиссабоне; он был служащим на фактории в Кананоре у своего дяди Жила Фернандиша Барбозы и так хорошо изучил малабарское наречие, что говорили, будто он изъяснялся на нем даже лучше, чем туземцы. По этой причине ему было поручено Нуно да Кунья вести мирные переговоры с Саморином. В 1515 г. ему дано было поручение Альбукерке проверить работы по постройке нескольких галеонов. В бытность свою в Севилье Магеллан жил в доме отца Дуарте, Диогу Барбозы, где он женился на его сестре, Беатриж. Дуарте отправился на корабле «Тринидад» в качестве резервиста (sobresaliente). В порту Сан-Хулиан отобрал корабль «Виктория» у мятежников. Он был убит в Себу на роковом пиру 1 мая 1521 г. Помимо вышеупомянутой книги ему принадлежит еще письмо, написанное им из Кананора 12 января 1513 г., в котором он жалуется на эксцессы португальцев.
77
Магеллан женился на Беатриж Барбоза, вероятно, в 1517 г. Он имел от нее сына Родригу, которому было шесть месяцев от роду ко времени отъезда Магеллана. Родригу умер в сентябре 1521 г., а в марте следующего года умерла его мать.
В понедельник, 1 мая, утром властитель-христианин послал сообщить командирам, что обещанные им для короля Испании драгоценности уже готовы и что он приглашает их приехать к нему утром этого дня на ужин вместе с сотоварищами, когда им и будут переданы эти драгоценности. На берег сошло двадцать четыре человека, в том числе и наш звездочет Сан-Мартин де Севилья. Я лишен был возможности поехать вместе с ними, так как весь распух от раны, причиненной мне отравленной стрелой, пущенной в лицо. Жуан Каваджо и альгуасил вернулись и рассказали нам, что видели того человека, который излечился чудом; он увел к себе в дом священника. По этой причине они заподозрили недоброе и покинули это место.
Едва они сообщили нам это, как послышались громкие крики и вопли. Немедленно подняли мы якоря и, стреляя из многих пушек по домам, подошли ближе к берегу. Стреляя таким образом, мы увидали Жуана Серрана в одной рубахе и раненого, который кричал нам, чтобы мы больше не стреляли, так как туземцы убьют его. Мы спросили, убиты ли все другие и толмач вместе с ними. Он ответил, что убиты все, кроме толмача.
78
Бриту описывает следующим образом смерть Жуана Серрана:
«Как только с кораблей заметили избиение, они немедленно подняли якоря и попытались взять курс на Борнео. Тогда дикари вытащили Жуана Серрана, одного из тех, за которых они собирались требовать выкуп, и потребовали за него два ружья и два бахара меди, помимо полотна, которое находилось на корабле как товар для мены. Серран попросил их доставить его на корабль и обещал там дать им все, что они требуют, но они, напротив, настаивали на том, чтобы эти предметы были вынесены на берег. Но (люди на корабле), боясь еще одного такого же акта предательства, как происшедший, подняли паруса и покинули там этого человека, и больше о нем ничего не было слышно».
На этом острове водятся собаки, кошки, растут рис, просо, птичье просо, сорго, имбирь, фиги [бананы], апельсины, лимоны, сахарный тростник, чеснок, имеется мед, кокосовые орехи, тыква, имеется мясо разного рода, пальмовое вино и золото. Это большой остров, тут хороший порт с двумя входами, один на запад, другой лежит между востоком и северо-востоком. Он лежит на 10-м градусе широты в направлении к Северному полюсу и на 164-м градусе долготы от демаркационной линии. Он называется Себу. Мы здесь имели сведения о Молукке еще до смерти капитан-генерала. Туземцы играют на скрипке с медными струнами.
Посреди этого архипелага, на расстоянии 18 лиг от острова Себу у оконечности другого острова, именуемого Бохолем, мы сожгли корабль «Консепсьон», ибо слишком мало из нас осталось [79] . Мы перенесли самые лучшие запасы, находившиеся на нем, на другие два корабля, после чего взяли курс на юго-юго-запад и прошли берегом острова, называемого Панилонгом [80] , где люди черного цвета, как в Эфиопии.
Затем мы подошли к большому острову [Минданао], властитель коего, дабы войти в дружбу с нами, источил кровь из левой руки и помазал ею тело, лицо и кончик языка, что является знаком теснейшей дружбы: то же самое проделали и мы. Я сошел на берег один с властителем осмотреть этот остров. Как только мы вошли в реку, множество рыбаков предложило властителю рыбу. Тогда властитель снял покровы со своей срамной части, то же сделали и его вельможи и с пением начали грести, направляясь мимо многих домов, которые находились на реке. В два часа ночи мы добрались до жилища властителя.
79
«Рутейру» пишет, что на место убитого в Себу были избраны два капитана: «Жуан Лопиш [Карвалью], который был главным казначеем, «главным капитаном флота», и главного альгуасила по имени Гонсало де Эспиноса – «капитаном одного из кораблей». Пигафетта вовсе не упоминает имени Элькано, который привел «Викторию» в Европу. Оба вышеупомянутых капитана оставались на «Консепсьоне». Когда этот корабль был сожжен, на оставшихся двух кораблях было всего лишь 115 человек.
80
Остров Панглао.
Расстояние от устья реки, стоянки наших судов, было две лиги. Когда мы вступили в дом, нас встретили с большим числом факелов из тростника и пальмовых листьев. До того, как подали ужин, властитель с двумя своими вельможами и двумя красивыми женами осушил большой сосуд вина, ничем не закусив. Я же отказался от вина, заявив, что уже ужинал и пью только один раз. Выпивая, они соблюдали те же обряды, что и властитель острова Масава. Принесли ужин, который состоял из риса и очень соленой рыбы, в фарфоровых тарелках. Они ели рис, точно это был хлеб. Они пекут его следующим образом. Прежде всего кладут в подобный нашим глиняный кувшин большой лист так, чтобы он покрывал всю внутренность сосуда. Затем туда насыпают рис, наливают воду и, закрыв сосуд, дают ему кипеть до тех пор, пока рис не станет таким же твердым, как хлеб, после чего его вынимают оттуда кусками. Во всех этих краях рис варят таким же способом.
После того как мы отужинали, властитель приказал принести тростниковую циновку и другую из пальмовых листьев и подушку из листьев, дабы я мог спать на них. Властитель отправился почивать с двумя женами в особую комнату, а я лег вместе с одним из его вельмож.
На следующее утро, пока готовили завтрак, я отправился бродить по острову. В домах я видел много предметов из золота, но мало пищи. Мы позавтракали рисом и рыбой, и по окончании обеда я знаками спросил властителя, могу ли я видеть его жену. Он ответил, что охотно сделает это, и мы направились вместе с ним к высокому холму, на вершине которого находилось ее жилище. Войдя в дом, я поклонился ей, и она ответила тем же, после чего я сел рядом с ней. Она была занята плетением циновки из пальмовых листьев для постели. В доме висело большое число фарфоровых сосудов и четыре металлических литавра; один из них был размерами больше другого рядом с ним, остальные – поменьше; жена властителя играла на них. Множество рабов мужского и женского пола служили ей. Этот дом построен так же, как и упоминавшиеся мною.
Попрощавшись с нею, мы вернулись к властителю в дом, где он тотчас же угостил нас напитками из сахарного тростника.
Больше всего на этом острове золота. Они показывали широкие долины и знаками объяснили мне, что там такое обилие золота, сколько волос на их головах, но у них нет железа для того, чтобы выкапывать это золото, да им и мало дела до этого. Эта часть острова принадлежит к той же стране, как и Бутуан и Калаган, и расположена она в направлении к Бохолю, прилегая к Масаве. Так как мы еще вернемся к этому острову, я больше теперь распространяться о нем не буду.