Путешествие на берег Маклая
Шрифт:
Войдя в деревню, мы застали всех жителей, мужчин и женщин, у дверей хижин. Дойдя, наконец, до площадки Конило, квартала Бонгу, где находилась хижина жениха, девушки остановились в том же порядке, как и шли. Здесь же сидели женщины Бонгу и приготовляли «инги», а мужчины сидели в разных группах.
Прошло несколько минут общего молчания, которое было прервано короткой речью Моте, подошедшего к девочкам и положившего на мешок, закрывавший их головы, совершенно новый маль. Отошедшего в сторону Моте заменил Намуй, вышедший из хижины напротив, который, произнеся краткую речь, беглым шагом приблизился к девушкам и положил на голову Ло новый табир. Из группы женщин Гумбу выделилась одна, которая сняла с головы невесты табир, маль и гун и положила их около нее.
После этого последовал целый ряд жителей Бонгу, принося один за другим разные вещи: табиры, большое число мужских и женских малей, мужские и женские гуны и т. д. Двое принесли по новому копью, так называемому «хадга-нангор». При этом некоторые из туземцев говорили короткие речи, другие же молча клали свои приношения около невесты и молча отходили в сторону.
Женщины Гумбу поочередно подходили к невесте, чтобы снять подарки с ее головы, и клали их около нее. Когда последний подарок был положен, подруги Ло отошли от нее и занялись разборкой даров, кладя табиры к табирам, мали к малям и т. д., а затем присоединились к группе женщин Гумбу. Воцарилось опять общее молчание. Один из старых туземцев (тамо боро), Гуна, опираясь на копье, подошел к Ло и, обвив вокруг пальца пук ее волос, начал речь, обращаясь к невесте, сидевшей у его ног.
По временам, как бы для того, чтобы подчеркнуть сказанное и обратить ее особенное внимание, он сильно дергал ее за волосы. Было ясно, что он говорил о новых ее обязанностях как жены. Его место занял другой старик, который также, перед тем, как начать говорить, навернул себе на палец прядь волос Ло и при некоторых наставлениях дергал их так усердно, что девушка привскакивала на месте, ежилась и тихо всхлипывала. Все шло, как по заученной программе; видно было, что обычай так уже установился, что каждый твердо знал свою роль.
Во время всей церемонии присутствовавшие сохраняли глубокое молчание, так что речи, произносившиеся не очень громко, можно было хорошо слышать. Собственно невеста и жених были совершенно на втором плане, и старик Гуна – одно из главных действующих лиц, – забыв имя жениха, обратился к присутствовавшим, чтобы узнать его, что было принято, однако ж, не без смеха. Также отец и мать невесты не принимали никакого особенного участия в происходившем.
После того как двое или трое стариков прочли свои инструкции, подкрепляя свои назидания дерганьем волос бедной Ло, от чего она все более и более всхлипывала, церемония кончилась. Пришедшие с невестой туземцы стали собираться домой. Женщины Гумбу забрали все дары, сложенные около Ло, распределив их по своим мешкам, и стали прощаться с новобрачной, пожимая ей руку над локтем и гладя ее по спине и вдоль рук. Невеста, все еще всхлипывая, осталась ожидать в том же положении прихода своего будущего мужа.
Я узнал, что все вещи, послужившие для покупки Ло, были даны туземцами Бонгу вообще, а не только родственниками Мукау, и, в свою очередь, они не пойдут единственно в семью невесты, а будут распределены между всеми жителями Гумбу. Разумеется, при этом распределении родственные отношения к семье невесты будут играть известную роль.
Когда я пришел в Бонгу через полчаса, то, вернувшись к хижине Мукау, я застал уже будущего супруга Ло, занимающегося приготовлением угощений для гостей. Мукау – лет 14 или 15; Ло годом или двумя старше его. Над первым не была еще совершена операция «мулум», почему многие жители Бонгу изъявили свое неодобрение, другие указывали на то обстоятельство, что Асель, который давно женат и имеет уже детей, не был еще подвержен этой операции.
Из этого обстоятельства я видел, что обычай «мулум» не соблюдается слишком строго на берегу Маклая. На другой день я видел целую толпу молодых людей Бонгу, которые шли вместе с Мукау к морю купаться. Они громко говорили и смеялись. Это купанье, очевидно, имело непосредственную связь со свадьбой; провожали ли и мыли ли молодые девушки Ло, я не знаю; во всяком случае, это купанье Мукау было последним актом его свадьбы.
20 июня 1877 г. я видел и другой род свадьбы, именно – похищение девушки силой (случай с дочерью Калуна), но собственно силой только для вида, по заранее условленному соглашению. Случай этот произошел таким образом. Часа в два или в три дня послышался барум в Бонгу, призывавший к оружию. Прибежал мальчик в деревню с известием, что несколько вооруженных людей из Колику-Мана неожиданно явились на плантацию, где работали две или три женщины Бонгу, и увели с собою одну из девушек.
Несколько молодых людей Бонгу отправились в погоню за похитителями. Произошла стычка, но только для вида (так как все было условлено заранее), после чего все отправились в Колику-Мана, где было приготовлено общее угощение. Между людьми, принимавшими участие в погоне, находились отец и дядя увезенной девушки. Все вернулись с подарками из Колику-Мана, и все довольные. Похищенная девушка стала женой одного из похитителей.
Апрель
Я сидел около дома, любуясь вечерним освещением далеких гор и леса кругом. Пришел Саул-боро и сел возле меня, но долго ничего не говорил. Наконец, он собрался и сказал: «Маклай, сколько у тебя жен, детей, внуков и правнуков?» Я посмотрел на него и невольно улыбнулся. Он говорил очень серьезно и смотрел на меня вопросительно. «Где?» – спросил я. «Я не знаю, – ответил Саул, – в России, на луне», – поправился он. «У меня ни жены, ни детей нет», – сказал я.
Саул недоверчиво засмеялся. «Маклай не хочет говорить, – добавил он. – Ну так скажи, помнишь ли ты, когда это дерево было очень маленьким? – спросил он, указывая на громаднейший Саlорhilum inophilum, росший неподалеку и которому было, наверное, несколько сот лет. – Ты, может быть, посадил его?»
Поглядев на Саула и не доверяя что-то его серьезности, я пожелал знать, почему он думает, что я так стар? «Да ты никогда не бегаешь, не хочешь плясать, когда все старики у нас пляшут; жен здесь не хочешь брать; седых волос на голове много, и ты не хочешь, чтобы тебе их выдернули». В этот вечер Саул ушел от меня очень недовольный тем, что Маклай ничего не хочет ему сказать.
Экскурсия на о-ва Били-Били, Ямбомбу и некоторые острова архипелага Довольных людей. Из Били-Били я отправился на остров Ямбомбу. Дорогой туда остановился у островка Урему, или Урембу, как другие его называют. Здесь собственноручно посадил в разных местах на берегу 12 кокосовых пальм и приказал Каину помнить, что здесь посадил их Маклай, прибавив, что в следующий мой приезд я построю себе дом вместо Айру в Урембу.
На этом островке никто никогда не жил; только по вечерам слетается сюда, как и на Били-Били, множество голубей, которые остаются здесь до следующего утра, когда они снова массами летят в леса. Каин называет часто поэтому Урему Мулики-амб (дом голубей). «Мулики» означает на диалекте Били-Били голубь, а «амб» – дом.
На материке, против о. Урему, в море впадает речка Ио-Гуму, довольно значительная. Небольшое селение находится в верховьях ее. Урему и Ямбомба ограждают небольшую гавань, которая может быть довольно удобной для небольших судов.