Путешествие на "Брендане"
Шрифт:
Очередной радиосеанс прибавил нам бодрости. Я вызвал Рейкьявик, а мне откликнулась береговая станция в Принц Христианссунде на юге Гренландии. Расположенная в глухом уголке в нескольких милях от мыса Фарвель, эта радиостанция обеспечивает связью все суда, огибающие мыс. Таким образом, если говорить о радио, "Брендан" находился на полпути между Исландией и Гренландией. Тут и погода дала нам небольшую передышку. Ветер угомонился, оставив лишь сильную зыбь, можно было подумать о том, чтобы приготовить горячее блюдо. Только я потянулся за скороваркой, как из кабины донесся голос Башмака:
— Осторожнее с камерой
Я подумал, что он говорит во сне, поскольку Башмак, как обычно, уютно лежал в своем спальном мешке.
—
— Ты о чем это?
— Она лежит в скороварке. — Что? — Нет, он точно бредит. — Что ты сказал?
— В скороварке, — повторил Башмак, словно именно там надлежало хранить фотоаппарат.
В каком то смысле он был прав. Сняв крышку с кастрюли, я увидел в проволочной корзиночке его драгоценную камеру. Сухая, в полной сохранности, разве что от нее попахивало луком. С того раза мы, перед тем как налить в чайник воду или поставить кастрюлю на керогаз, непременно проверяли, не лежит ли в них какое-нибудь фотографическое снаряжение.
Вскоре — в третий раз за три дня — вновь с нарастающей силой подул встречный ветер. Наше настроение падало вместе с барометром. Уже три дня мы ходили по кругу в океане, топтались на месте, не продвигаясь вперед ни на шаг. Исхлестанное чуть ли не непрестанными дождями море выглядело весьма недружелюбно. Правда, могучие валы впечатляли. На нас наступали целые горы воды, вздыбленные ветром, дующим навстречу основному океанскому течению. Величественное воплощение могущества Природы… Но на людей в маленькой открытой лодке оно действовало угнетающе. Мы затруднялись определить высоту волн во всяком случае, когда "Брендан" скатывался в ложбину, их гребни вздымались куда выше грот мачты. Нависая над нами, громадина вала становилась такой же частью великой стихии, как небо. Разговариваешь с несущим рулевую вахту Джорджем и с тревогой видишь, как метрах в двадцати за ним вода встает на дыбы, словно вознамерившись обрушиться прямо на рулевого. Расписанная рябью водяная стена катит к лодке, но тут "Брендан" поднимается на волне, и голова Джорджа быстро ползет вверх на фоне ее ската. Внезапно открывается вид на горизонт и на широкий угрюмый простор Атлантики, изборожденной валами до самой Гренландии, но "Брендан" уже скатывается в следующую ложбину, и мы снова зажаты между серо голубыми стенами.
Двадцатого мая в 6.20 до нас дошел слабый голос из Принц Христианссунда. Прогноз оправдал мои опасения: юго-западный шторм, сила ветра восемь-девять баллов, скорость больше семидесяти километров в час — и все это с той стороны, куда лежит наш путь. Впрочем, и без прогноза все было ясно. Отвратительное нагромождение туч впереди красноречиво говорило, что нас ждет непогода. И точно: не прошло и часа, как нам пришлось, сражаясь с ветром, сперва взять рифы на гроте, а затем и вовсе убрать его. Остался лишь маленький передний парус, призванный уводить лодку под ветер и помогать рулевому хоть как-то вилять между все более высокими волнами, которые дыбились и рушились кругом. Убирая грот, мы смекнули, что промедлили еще с одной мерой. Надо было раньше вытащить тяжелый шверц, теперь же давление воды накрепко прижало его к корпусу лодки. Каждый раз, когда карра кренилась под напором ветра, кромка шверца, лемехом врезаясь в море, вспарывала его поверхность, и через планширь скатывалась в трюм изрядная порция океана. Десяти минут было довольно, чтобы вода начала плескаться над настилом, и вахтенные — мы с Джорджем — почувствовали, как "Брендан" становится все тяжелее на ходу. Это было опасно, теперь лодка плохо всходила на волну, к тому же ее баланс нарушался водой, которая перекатывалась взад вперед в корпусе.
Нужно было убрать шверц. Типичный пример не самой приятной работы на борту… Мы с Джорджем пробрались вперед. Напор воды туго натянул ремни крепления, и узлы не поддавались даже свайкам. Мы принимали воду при каждом наклоне корпуса. В конце концов,
Дальше следовало отдать с кормы тросы, чтобы притормозить "Брендан" этим плавучим якорем. Я боялся, что карра опрокинется, если будем слишком быстро съезжать по скату волны. И наконец, мы наполнили китовым жиром мешочек, прокололи дырочки в ткани и свесили это устройство за борт на коротком кормовом фалине. Растекаясь по воде в кильватере, жир в какой то мере гасил гребни, правда рулевой должен был прилагать немалые усилия, ведя "Брендан" точно по ветру, чтобы от жировой пленки был какой то толк. Каждая волна норовила сбить лодку с пути казалось, вот-вот карра рыскнет и выйдет из ветра, но тут рывком натягивался плавучий якорь и, дернув рулевую раму, силком выравнивал судно. Посмотришь назад — видно, какая нагрузка ложится на тросы: они буквально вспарывали поверхность моря, вздымая тучи брызг.
Вот так мы оборонялись против шторма. За каких-нибудь пять часов бегства потеряли все мили, добытые с таким трудом накануне. А шторм и не помышлял униматься. Артур был свободен от вахты и мирно спал в главной кабине, когда нас впервые накрыло по настоящему. Джордж стоял на руле, я откачивал трюмную воду, скорчившись под брезентом. Внезапно я почувствовал, как нос "Брендана" медленно наклоняется вперед и лодка словно зависла под каким то неестественным углом. Странно, подумал я, обычно мы выравниваемся быстрее. Вдруг послышался крик Джорджа:
— Качай! Качай что есть мочи!
По лодке с гулом катилась вода. "Брендан" встрепенулся, словно пронзенный острогой лосось, и стал выравниваться. Из под настила у моих ног струями била вода. Качая с удвоенной силой, я услышал, как гукает кормовой насос в руках Джорджа. Трондур вылез из своего укрытия, добрался до правой помпы в середине лодки и тоже принялся качать. Когда уровень воды понизился до нормы, я заглянул в кабину. Артур сидел с мрачным видом в хлюпающем спальнике, окруженный мокрой одеждой его волосы прилипли к черепу.
— Кабину здорово залило, — произнес он. — Боюсь, что моим камерам досталось.
— Высоченная волна обрушилась прямо на корму и хлынула к носу, — объяснил Джордж. — Вдавила задний полог брезента и окатила Артура.
— Что, и рации захлестнули? — тревожно осведомился я.
— Кажется, нет, — ответил Артур. — Но брызг на них хватает.
Сбросив мокрое дождевое платье, я забрался в кабину и тщательно протер аппаратуру сухой тряпкой. Потом включил ток для проверки. И с облегчением убедился, что рации работают.
— Ты уж постарайся, вытри лужицы сколько сможешь, — попросил я Артура. — И у нас еще есть в запасе сухой спальник, которым пользовался Идэн. А я на всякий случай оберну радиоаппараты полиэтиленом — вдруг нас еще раз накроет.
Так я и сделал — и хорошо, что вовремя додумался. Сменившись с вахты, мы с Джорджем скинули дождевое платье, забрались в кабину и влезли в свои спальные мешки. Трондур и Артур каждые двадцать минут сменялись на руле, бережно ведя "Брендан" по волнам. Только мы с Джорджем задремали, вдруг послышался громовой рев, потом оглушительный грохот, и в кабину ворвался каскад воды. Отбросив брезентовый полог, волна перевалила через банку и ударила о настил с такой силой, что брызгами обдало весь потолок. Вода была ледяная, прямо из Восточно-Гренландского течения. Овечьи шкуры под спальными мешками всплыли, сами спальники мигом промокли насквозь, и у нас дух занялся от холода.