Путешествие на "Брендане"

Северин Тим

— Что скажешь, Трондур?

Как никак он лучше всех нас знал эти неспокойные северные воды.

— Сейчас мы идем правильно, — ответил Трондур. — Лучше идти кормой к волнам. "Брендан" приспосабливается к ним.

Он показал руками, как "Брендан" зигзагом съезжает по скату волны.

— С плавучим якорем, — продолжал он, — "Брендан" будет скован. Когда на нос обрушится большая волна, думаю, тент не выдержит и мы наберем очень много воды. Вода на корме "Брендана" — не так страшно. Вода на носу, думаю, очень плохо. Надо заслонить воде дорогу на корму и в кабину.

Но как? Требовалось чем то закрыть широкий просвет между кабиной и постом рулевого. Но даже если разрезать для этого парус или скрепя сердце пожертвовать частью носового тента, вряд ли такой заслон устоит против волн. Нужно что-то очень прочное и вместе

с тем такое, что мы смогли бы натянуть немедля, в разгар шторма.

Внезапно меня осенило. Кожи! Под полом кабины лежала целая бычья кожа и несколько полос поуже. Они предназначались для заплат, если появится течь или пробоина. Теперь их можно использовать, чтобы закрыть куда более опасную брешь в нашей обороне. В этот миг я живо вспомнил картинку из энциклопедии: римские легионеры штурмуют городскую стену, плотно сомкнув над головами кожаные щиты для защиты от метательных снарядов противника. Этот заслон из щитов назывался "тестудо" — черепаха. Почему я не подумал о нем раньше?

В третий раз я принялся выносить имущество из кабины и, с треском оторвав от пола полиэтилен, вытащил кожи, уложенные на палубном настиле.

— Неси ремни, — попросил я Джорджа, — Мне надо связать кожи.

Он полез вперед за ремнями, а я вытолкал кожи из кабины. Они упирались, затвердев от холода. Тем лучше, подумал я, будут словно броневые плиты.

В двух словах я объяснил Трондуру, что надо делать. Он с ходу все понял, кивнул, одобрительно улыбаясь, и с ножом в руке взобрался на корму "Брендана", где волны захлестывали погибь палубы. Очень коварное место, но только здесь можно было как следует выполнить задуманное. Держась одной рукой, Трондур второй трудился над подаваемыми ему кожами. Всякий раз, когда рев надвигающегося вала предупреждал его об опасности, он цеплялся обеими руками за опору. Бурлящий гребень накрывал корму, и "Брендан" взбрыкивал, дрожа всем корпусом. Тем временем Артур, стоя на руле, старался вести "Брендан" возможно ровнее, а Джордж, балансируя на левом планшире, прижимал кожи внизу, чтобы их не унесло ветром. Задачей Трондура было прорезать по краю большой кожи дыры для ремней, которыми предстояло связать всю "черепаху". Снова и снова сильная рука ваятеля вонзала острие ножа в толстенную кожу, затем сверлила, и пилила, с аккуратностью машины проделывая одно отверстие за другим. Ничего не скажешь — силач Джордж продел в готовые дыры ремни, закрепил нижний угол большой кожи и стал привязывать к ней остальные полосы.

Не прошло и четверти часа, как все было сделано. Кожаный передник защитил большую часть открытой кормы "Брендана", оставив лишь окошко для рулевого, так что его плечи торчали над "черепахой", а бока были защищены.

Бум. Очередной вал обрушился на корму, но на этот раз, отраженный "черепахой", скатился обратно за борт, не причинив никакого вреда. Только в одном месте пробилось заметное количество воды — там, где я заткнул запасными клеенчатыми брюками щель ниже кожаного передника. Сила удара была так велика, что брюки выскочили и пролетели через весь кокпит, оседлав соленую струю.

"Черепаха" помогла нам выиграть бой в ту ночь. Вновь и вновь над "Бренданом" вздымались угрожающие валы, рушились и разбивались вдребезги о нашу кожаную оборону. В трюм проникало совсем мало воды, и ее было нетрудно откачать обратно в море. Правда, рулевому доставалось несладко. Высунувшись в окошко вверху, он смотрел назад, чтобы рулить, применяясь к волнам, и острый край кожаной брони врезался ему в ребра, ветер хлестал лицо, да еще в грудь то и дело ударяли падающие гребни. Долго такое не вытерпишь, и рулевые сменялись каждые четверть часа, но и то лицо и руки успевали онеметь от резкого холода.

Впрочем, наши труды оправдались. Пусть мы теряли завоеванные мили, пусть ветер теснил нас назад по уже пройденному пути, зато мы выдержали поединок с нашим первым серьезным гренландским штормом. Сумели сами придумать, как приспособить "Брендан" к необычным условиям нелюдимого моря. И, что особенно важно, использовали те же материалы, какими располагали святой Брендан и другие ирландские монахи мореплаватели. Мы заслужили право быть довольными собой.

11. Гренландское море

К восьми часам следующего утра шторм поумерился настолько, что мы могли взяться за устранение

кавардака, который волны успели учинить в кокпите. Полки висели вкривь и вкось, картонки с продуктами прохудились, с пластиковых коробок слетели крышки, и содержимое их плавало в бурых лужицах в банке с солью образовалась густая жижа. Спички отсырели, зажигалки тоже не работали, и, чтобы разжечь керогаз, снова пришлось доставать из аварийного запаса особые спички, которые и сырые горят. Волны ухитрились даже помять калильную сетку керосинового фонаря. Перчатки, носки, шарфы, шапки — все промокло, и не было другого способа сушить их, кроме как собственным теплом. Листы моего дневника — водостойкая бумага — намокли так, что якобы несмываемые чернила расплылись. Каждую страницу приходилось вытирать тряпкой. И весь день я тщетно пытался связаться с береговыми радиостанциями, только вечером наши сигналы были приняты одним из лайнеров Исландской авиакомпании, совершающих регулярные рейсы на линии Рейкьявик — Чикаго. Летчик тотчас передал данные о нашем местонахождении своему диспетчеру, а уже тот уведомил Исландскую береговую охрану, что мы живы здоровы. Одной заботой меньше: я отнюдь не хотел, чтобы наши друзья понапрасну подняли тревогу и организовали поиски "Брендана". Замечательная любезность, которую они проявили, взявшись следить за нами, обязывала меня не причинять им лишних хлопот.

Ветер притих, однако погода оставалась мерзкой. Дождь, туман, непродолжительный штиль, снова дождь, и опять туман. На короткий срок ветер сделал нам одолжение — полдня дул с северо-востока, и мы развили ход до шести семи узлов, отмеряя мили в нужную сторону. Но затем он сместился к югу, вынуждая нас еще больше отклоняться в сторону ледовой кромки. И все время продолжалась борьба с водой, снова и снова мы брались за тряпки и губки, работали трюмным насосом. Вряд ли средневековые ирландские мореплаватели сталкивались с такими же суровыми условиями. Большинство историков, изучающих этот вопрос, считают, что в V–VI веках климат в Северной Атлантике был теплее, чем теперь. Правда, в детали они не вдаются, потому что о причинах климатических колебаний известно слишком мало, специалисты располагают далеко еще не всеми данными о том, что именно происходило. Видный английский климатолог профессор Г. Лэмб, который выискивал в древних летописях сведения об урожаях, наводнениях и другую информацию, отражающую состояние климата, писал мне: "Коротко говоря, есть основания полагать, что между 300 и 500 годами, возможно даже до 550-х годов, затем между 900 и 1200 годами, а также в короткий период, приходящийся примерно на V век, в полосе пятидесятых параллелей, иногда и севернее, временами наблюдалась аномально высокая повторяемость антициклонов, что влекло за собой меньшее количество штормов и лучшие возможности для безопасного плавания в Исландию и Гренландию по сравнению с другими периодами. Однако совершенно ясно, что климатические вариации не исключали полностью возможность катастрофических штормов".

Выводы профессора Лэмба частично подтверждаются недавним анализом проб гренландского льда, добытых бурильными установками датских и американских ученых. По горизонтальным слоям в этих образцах можно за тысячу с лишним лет проследить, сколько в год выпадало снега. Специальная методика позволяет определить преобладающие температуры по годам, измеряя процент изотопов тяжелого кислорода в каждом слое. Так были установлены периоды потепления в истории Гренландии, и один из них приходится на 650–850 годы.

Многие исследователи еще раньше отмечали, что условия для трансатлантических плаваний были намного благоприятнее в ту пору, когда норманны достигли Исландии, а затем колонизовали и Гренландию. Можно, однако, назвать по меньшей мере два интервала, о которых подчас забывают ученые: в V веке — как раз перед тем, как Диквил писал об ирландских плаваниях в Исландию, а до этого в IV веке, ближе к тому времени, когда жил святой Брендан. У того же Диквила находим выразительную деталь, дополняющую общую климатическую картину, рисуемую исследователями. Он пишет, что около 800 года ирландские монахи совершали регулярные плавания в Исландию в феврале. Современные мореходы считают это время года отнюдь не самым подходящим, и, если во времена Диквила погода в феврале благоприятствовала плаваниям под парусами в этих широтах, перед нами еще одно свидетельство того, что в раннем средневековье климат отличался от климата середины XX столетия.